— Ого, — неожиданно произносит Анрэй над самым ухом. — Пахнет хорошо.
Я вздрагиваю и оборачиваюсь, едва не огрев его лопаточкой. Подкрался совершенно беззвучно!
Чудовище ловит мою руку, сильно и уверенно сжимая запястье, а потом ведёт языком, пробуя и морщится:
— Соли слишком много. Влюбилась?
— Вот ещё! — фыркаю я, пытаясь отпихнуть его, но наглец лишь притягивает ближе, а потом и вовсе одной рукой садит меня на стол рядом с плитой.
— Прекрати!
— Нет, — хмыкает он, отбирая лопаточку и сам помешивая почти подрумянившиеся гренки. — Иначе испортишь. Зачем столько специй? Ты же не почувствуешь вкуса еды, а я и подавно.
Кусаю губу. Я что, задумалась и пересолила? Но потом Анрэй поясняет.
— У оборотней чувствительное обоняние. Не нужно вот это всё: соль, перец.
— С ними вкуснее.
— Ты уверена?
Смолкаю. В принципе, в его словах есть смысл. Полезнее не станет, уж точно.
Анрэй так и стоит, приобнимая меня одной рукой. Умудряется достать до миски с яйцами, разбить по одному на каждую гренку. Невольно любуюсь тем, как перекатываются мышцы на его руках и чувствую неловкость.
Андрей к кухне не подходил, но, глядя на чудовище, не могу не признать, что это очень сексуально.
Понимаю, что мысли текут не в том направлении, предпринимаю попытку слезть со стола, но Анрэй не пускает.
— Мне неудобно.
— Обхвати меня ногами.
— Чего?!
— Ты слышала, давай. Будет приятнее нам обоим.
Не двигаюсь. Это как-то уж слишком.
— Нет.
— Не прониклась дядюшкиной идеей? — хмыкает он. — А если я скажу, что буду платить ему за твою холодность и отстранённость, это замотивирует тебя не быть рыбиной.
— Ты издеваешься?
— Немного, — он подмигивает, а потом неожиданно целует меня, но успевает отстраниться прежде, чем я додумываюсь его укусить. — Пытаюсь узнать тебя. Нам теперь жить вместе. Тебе детей мне рожать.
— А если я не хочу?
— Думаешь, у тебя есть выбор? — он ухмыляется. — Ты моя. Я отвечаю за тебя. Как минимум первый год, пока ты не выносишь мне ребёнка. Возможно, больше, если первой будет девочка. Мне нужен сын. Наследование титулов, лидерства Дома и прочая чушь, понимаешь?
— Ты совсем, что ли? Думаешь, я просто так оставлю ребёнка?
— Мия собиралась, — дёргает плечом Анрэй. — Мне без разницы.
— Как ты можешь быть таким бесчувственным? — я снова пытаюсь отпихнуть его. — Ты вообще любил её? Ну хоть кого-нибудь?!
— Нет, — он так спокойно об этом говорит, что хочется придушить. — Лишние привязанности ни к чему. У меня есть мой статус, всё прочее — лишь инструменты удержания.
— Так зачем тебе Мия? Женился бы на Луле! Она вон чуть не убила себя из-за того, что тебя, дурака, любит!
— Не каждая самка подходит для рождения детей, — усмехается чудовище и выключает плиту. — Будь умницей, возьми тарелки и накрывай на стол.
Он позволяет мне спрыгнуть на пол, и я нервно оправляю одежду. Когда всё готово, мы садимся, и я смотрю на свободный стул напротив.
— А Лула? Ей тоже нужно принести еды.
— Сперва её осмотрит доктор.
Как же сложно говорить с ним. Анрэй такой… невыносимый! Хочется держаться от него подальше, не общаться, но больше не с кем. А этого мужчину я побаиваюсь. И даже не потому, что он превращается в монстра. Пожалуй, стоит сказать спасибо кино. Увидеть подобное в реальной жизни страшно, но интересно.
Сама от себя не ожидала. Вот вроде история в духе «кому расскажешь — санитаров вызовут». Другой мир, другое, но такое же тело, новый муж, подозрительно похожий на старого.
— Что ты будешь делать с ней? Луле нельзя домой. Но и в подвале держать её неправильно.
— Согласен. Какие варианты?
— Ты меня спрашиваешь? Я не знаю порядков вашего мира. Что делают в подобных ситуациях?
— Ну… у нас есть публичные дома, — скалится чудовище. — Можно отдать её туда. Лула способная.
— А нормальные варианты?
— Это самый из нормальных. Другой — пойти на фабрику, но я сомневаюсь, что работа по шестнадцать-восемнадцать часов лучше роли куклы.
Мне хочется воткнуть вилку в его горло. И ведь не поймёшь, серьёзно он или снова шуточки. Да и как это проверить и выяснить?
— Мию ты тоже собирался отдать в куклы? — щурюсь я и сжимаю вилку крепче. Анрэй замечает это, но лишь усмехается.