Блин! Я сбился с пути. Мне нужно было вернуться к оценке ситуации.
"Бретт одурачил нас, заставив принять душ. У нас был еще один секс втроем, который также мог перейти черту, а мог и не перейти".
Я сглотнул и взглянул на душ. Говоря о душе, я отчаянно нуждался в нем. Мои пижамные штаны были покрыты коркой от того места, где я на них кончил. Мой член прилип к бедру. Я чувствовала себя отвратительно и безвкусно. Возможно, это было вызвано сном о поллюциях, а возможно, и нет. Что привело меня к моему последнему пункту...
"Прошлой ночью я открыл глаза и увидел, как Алекс сосет и трахается с Бретт прямо передо мной. И о чем они говорили ... Это звучало так, как будто она была заинтересована в нем ... и ей было насрать на меня больше ..."
Свинцовый шар тревоги раздулся только от того, что я произнесла это вслух, и я почувствовала, как у меня свело живот.
Моя единственная улика - пара нижнего белья моей жены, которое я подобрал с пола, которое могло просто выпасть из ее сумки, а могло и не выпасть.
"Это был сон или нет?" Я спросил себя и обнаружил, что у меня нет ответа. Я выругался. С одной стороны, если это была женщина, которую я знал, которой доверял и на которой женился, то вполне вероятно, что мне это приснилось в пьяном виде. А если это было не так... ну, а потом женщина, которую я любил, завела нового любовника, и я действительно был третьим лишним в своем собственном медовом месяце.
Я провел рукой по лицу, глядя в окно на заснеженный адский пейзаж, желая, чтобы все это просто растаяло и мы могли бы покончить с этим кошмаром. Это и есть настоящая лихорадка в хижине? Я всегда слышал этот термин, читал о нем в книгах и видел в фильмах ужасов — классический случай, когда люди сходят с ума, застряв в тесном помещении друг с другом из-за снежных условий. Разве паранойя не была симптомом этого? Мог ли я сойти с ума? Мог ли я быть проблемой?
Я не чувствовал клаустрофобии, удушья или чего-то подобного. Основным источником моего беспокойства была мысль о том, что этот парень пытался украсть мою жену. Если бы его здесь не было, я был уверен, что чувствовал бы себя великолепно.
Так что же это было? Они жульничали? Или это я был сумасшедшим?
Я хмыкнул. Возможно, я отрицал. "Назовем это пятьдесят на пятьдесят". Я пробормотал себе под нос и посмотрел за дверь на них двоих, все еще крепко спящих.
"Итак, что нам делать?" У меня не было ответа. Что бы я сделал, если бы это оказалось наихудшим сценарием?
Я предполагал, что смогу разбудить их и спросить. Но я вспомнил ссоры, которые у меня были с Алекс в последние несколько дней. Если бы мои опасения были ошибочными, я мог бы буквально толкать ее в объятия другого мужчины, постоянно выводя ее из себя. В моих глазах все еще было некоторое разумное сомнение, чтобы не бросаться обвинениями.
Но я также знал, что больше не могу просто игнорировать это, притворяясь, что ничего не происходит. Я решил, что лучшим подходом, который я мог бы предпринять, было бы ничего не говорить, но держать глаза и уши открытыми. Если бы этот сон был реальным ... они бы не выпрямились и не полетели правильно. Они бы сделали это снова. Они бы пошли на другой риск.
Мой беспокойный желудок громко запротестовал, прозвучав как жалобный крик кита, который эхом отразил мое собственное отчаяние. Если бы все это оказалось правдой, это сломало бы меня. Возможно, уничтожило бы. Мне нужно было цепляться за надежду, что все это был сон — что моя неуверенность выдумала все это и ничего более.
Мне нужно было подтверждение. Я бы провел кое-какую детективную работу.
Я принимал душ. Все это время я чувствовал отвращение. Мои глаза были прикованы к стеклянной стене. Я слышал стоны Алекс в своей голове. Я мог видеть, как ее горячее тело прижималось к стеклу, пока Бретт садился на нее верхом, брал ее и заставлял меня смотреть. Их тела прижимались к стеклу, от их стонов оно запотевало. То, как Бретт разлил свою огромную порцию спермы по всему стакану, и то, как моя жена упала на колени и слизывала ее языком, как голодная собака. Ее глаза полузакрыты, темные волосы прилипли к лицу, ее широкий рот принимает вкус другого мужчины...