– Рада слышать, что все это предприятие стоит затраченных усилий, – поджала губы Умма.
В ее голосе слышалось легкое раздражение, и я не могла понять, возникло оно из-за того, что ей пришлось есть рыбу, которую она не любила, или из-за чего-то другого. Я гоняла еду по тарелке, слушая, как родители устраивают очередную, как я их называла, «драку на цыпочках». Драки на цыпочках происходили тогда, когда ни один из них не хотел открыто говорить о том, что его беспокоило, и между ними начиналось своего рода соревнование, которое длилось до тех пор, пока кто-то, наконец, не взрывался или не покидал комнату.
– Я бы сказал, что конференция Североамериканской биологической ассоциации безусловно того стоит, да, – мягко ответил Апа.
– Университет покрыл бы наши командировочные расходы. Заведение, в котором ты сейчас работаешь, – нет.
– Но я больше не сотрудник университета, а организация, на которую я сейчас работаю, оплачивает наши счета.
– Вы оба можете просто перестать? – вмешалась я.
Поначалу они не обращали на меня внимания, разве что бросали в мою сторону предупреждающие взгляды. Затем Умма вздохнула.
– Она права, – сказала она, поворачиваясь к Апе. – Я устала. Давай просто попробуем повеселиться.
Я с удивлением обнаружила, что Апа тоже расслабился. Напряженный момент миновал, и мы продолжили есть.
Потом мы прогулялись по пляжу Вайкики, который оказался запружен бледными, блестящими телами туристов. Мимо нас проходили серфингисты с ярко раскрашенными досками, мокрыми волосами и подтянутыми худощавыми телами. Небо было восхитительного глубокого синего цвета, хотя солнце уже начинало садиться. Я сняла сандалии и вошла в воду. Апа был прав – океан здесь был теплым, как приятная ванна. Пальмы мягко покачивались на ветру. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад мы ехали в темноте сквозь снежные завалы в аэропорт.
Я нашла плоский блестящий зеленый диск на мокром песке вместе с маленьким розовым крабом, которого волны перевернули на спину. Я осторожно подняла краба, как показывал мне Апа, перевернула его правильной стороной вверх и положила на возвышенность, откуда он убежал. Я провела пальцем по краям диска, поражаясь его гладкости. Поднеся его к солнцу, я наблюдала, как свет просачивается сквозь него и становится чем-то зыбким, почти волшебным.
Мне хотелось показать Умме и Апе то, что я нашла, но я решила пока оставить сокровище при себе и сунула диск в карман. Апа прочитал мне лекцию о ракушках и береговой эрозии, а Умма говорила, что это просто кусок стекла, осколок чьей-то разбитой пивной бутылки, который был раздавлен и сплющен ударами волн, но на мой взгляд он выглядел как самый настоящий драгоценный камень. Про себя я думала, что было бы еще круче, окажись он всем этим одновременно – куском мусора, превращенным во что-то прекрасное.
Мы гуськом направились обратно к отелю, впереди шел Апа, за ним Умма, за ней я. В воздухе вдали от пляжа пахло жареной пищей, сигаретами, пивом и выхлопными газами мотоциклов. Толпы у баров на берегу океана становились все гуще по мере того, как солнце опускалось в небе и один за другим зажигались уличные фонари. Часть пути за нами следовал серый кот со светлыми глазами и изогнутым хвостом. Я поворковала над ним и погладила его в то время, когда Умма и Апа стояли ко мне спиной, а затем побежала догонять их, пока они не скрылись за поворотом.
На следующий день пошел дождь. Ранее мы планировали сходить в исторический музей, пока Апа был на конференции, но у Уммы разболелась голова, и ей пришлось прилечь с выключенным светом. Я принесла ей холодной воды в бутылке из торгового автомата на нашем этаже, а затем, убедившись, что она спит, переоделась в купальник, натянула сверху шорты и футболку, взяла пластиковый ключ от номера с прикроватной тумбочки и со щелчком закрыла за собой дверь.
Мотель был небольшим, всего в шесть этажей. Я бродила по коридорам каждого из них, поднимаясь на лифте вверх и вниз, пока не начала ловить на себе подозрительные взгляды других постояльцев, которые в основном были молодыми или пожилыми парами. Иногда мимо проходила большая семья, все в одинаковых нарядах и с нанесенным на нос солнцезащитным кремом, хотя солнца не было. Казалось, у всех, кроме меня, имелся какой-то определенный план на день.
– Ты заблудилась, милая? – спросила меня женщина с копной рыжих кудрей, выглядывающих из-под солнцезащитного козырька.
Я покачала головой.
– Просто жду свою маму, – ответила я, соврав лишь отчасти.