Девушка поднялась и подошла к одной из стен. Повинуясь щелчку кнопки, панель приподнялась, открывая окно, по которому стекали потоки воды. На улице шёл дождь.
— Завораживает… — тихо произнесла Надя. — Так трудно его бояться…Раньше я любила дождь. Устроишься у весело горящего камина, накинув на плечи теплый плед, связанный еще бабушкой, и слушаешь, как капли стучат в окно, будто что-то рассказывают. И мечтаешь о чём-то таком…
Девушка сделала глоток из фляжки и закашлялась.
— Какая гадость, — закручивая пробку, возмутилась она. — Как вы это пьете?
— А я и не пью, — возразил Матвей.
Панель поползла вниз, вновь создавая иллюзию сплошной стены. Девушка отвернулась, возвращаясь к кровати, и мужчина увидел, что её щеку расчерчивает свежая царапина.
— Это где ты так? — удивился Матвей.
— Что, где? — не поняла Надя, трогая лицо, тут же поморщившись от прикосновения.
— Наверное, поцарапала, когда ты меня столь невежливо с себя сбросил, — пожала она плечами, отыскивая на тумбочке дезинфектор.
— Надо было Димку позвать.
— У него там какой-то очень важный эксперимент, — пояснила девушка, достав с полки ватный тампон. — Мои бумаги переживут, а крысы так вообще порадуются неожиданному выходному. Их у нас теперь не так много. К сожалению, выходных, а не крыс.
Надежда обрабатывала себе щеку, смотрясь в отражение блестящих поверхностей приборов.
— Отстегни меня, — попросил Матвей, дёрнув титановые обручи оков.
— Нет, — спокойно ответила Надя, защёлкивая бутылку дезинфектора. — Лучше отдохни. Ты себя когда в последний раз в зеркале видел?
— Сегодня утром, — тут же ответил Матвей. — Как и ты. Это же обязательная процедура. Серьёзных изменений не отмечено.
Весной воздействие трансгена не просто возобновилось, но и усилилось. Если в прошлом году даже в самый жёсткий период были живые беженцы, то теперь из подступившего к окраине Москвы леса выходили только изменённые. Да и в городе стало еще опаснее. Поэтому каждый день смотреться в зеркало было обязательно: отмечать возможные изменения. Если ты не узнаешь себя в зеркале, а тем более кидаешься на собственное отражение… Пора уходить от людей.
Алексей утром оскалился и зарычал, но справился с собой. Они должны были закончить свои исследования.
— Я не об отметке, — возразила девушка, посмотрев на Матвея. — У тебя же на лбу написано: мне надо выспаться.
— Потом отосплюсь, — отмахнулся мужчина, невольно потерев лоб.
— Если только на том свете, — покачала головой Надежда. — Ты же сам знаешь, чем хуже самоконтроль, тем сильнее реакция на трансген. Так что отдыхай.
Матвей пристально посмотрел на Надю, но она выдержала его взгляд.
— Хоть бумаги принеси, — сдаваясь, попросил он. — Перед сном почитаю. Как там, кстати, лаборатория? Окно застеклили?
— Да, Дима с Тёмой поменяли с верхнего этажа соседнего корпуса.
— Надо было с нижнего, там пуленепробиваемые.
— Закончились, и толку в этом нет, — тихо закончила девушка и вышла за дверь.
К сожалению, Матвей был вынужден с ней согласиться. Уверенность, что они смогут найти решение проблемы, постепенно подтачивалась, и всё четче ответом на вопрос «если не мы, то кто?» звучало «возможно, уже никто».
Надежда, вернувшаяся с кипой бумаг и планшетом Матвея, отвлекла от тягостных воспоминаний. Сложив всё принесённое в кресло, девушка с сомнением посмотрела на его пристегнутые руки.
— Отстёгивай, — хмыкнул Матвей. — Не убегу в лабораторию. А носом листать папки крайне неудобно.
— Может, стоило бы потренироваться, — произнесла Надя, достав ключ.
Растирая кисти рук, Матвей сел на кровати.
— Это твоё, — передала ему половину папок Надя. — А это моё.
Девушка села в кресло, устраивая бумаги на коленях.
— Ты собираешься здесь сидеть? — удивился Матвей. — Почему спать не идёшь?
— Тебя охраняю, — фыркнула Надежда, пролистывая записи. — Электричество лишнее тратить не хочу, — кивнула она на световую панель за спиной. — Ты же всё равно сидеть будешь. К тому же, надоели мне уже стены собственного кабинета. Хоть какое-то разнообразие, — уже вчитываясь в абзацы, добавила Надя.
Пожав плечами, Матвей отыскал последние записи.
26 апреля 2018 года. Ровно год и один месяц, как ГМКО-313 был массово распылён над почти вырубленной российской тайгой и менее пострадавшими джунглями Южной Америки и лесами Канады. Приуроченное к двадцатипятилетию «Гринпис» в России грандиозное мероприятие «Спасём леса мира» превратилось в «Спасайтесь сами».