Я сосредоточила внимание на внутренних помещениях и провела привычный анализ. Я постаралась прислушаться получше, но в ушах у меня все еще звенело после драки. Я тряхнула головой, стараясь прочистить уши.
Новых звуков нет. Новых жильцов нет. Опасности нет. Офис в конце коридора манил меня, как маяк, обещая отдых. Наша баррикада из письменных столов отгораживала один угол, отделяя часть пространства от громадной пустой комнаты и создавая иллюзию уюта. Наверное, Тайлер уже спит. Я нащупала у себя в кармане оставшиеся супертрюфели. Может, сделать ему сюрприз утром?
Но мне не терпелось.
– Эй, проснись. У меня кое-что для тебя есть.
Когда я зашла за столы, там ничего не оказалось. Ни одеял, ни брата. Ничего. Наше скудное имущество исчезло.
– Тайлер! – позвала я.
У меня больно сжалось горло, и я затаила дыхание. Я бросилась к двери, но в этот момент из-за нее выглянуло лицо.
– Майкл!
Майкл тряхнул лохматой светлой головой.
– Кэлли!
Он поднес фонарик себе к подбородку и состроил перепуганную рожу, а потом, не удержавшись, захохотал.
Раз он хохочет, с Тайлером все в порядке. Я легонько его пихнула.
– Где Тайлер? – спросила я.
– Мне пришлось перевести вас обоих к себе в комнату. Тут начала протекать крыша. – Он направил свой фонарик на темную кляксу на потолке. – Надеюсь, ты не против?
– Не знаю. Зависит от того, какой у тебя там интерьер.
Я прошла за ним в комнату напротив. Там в двух углах столы отгораживали уютные безопасные углы. Подойдя ближе, я увидела, что он полностью воспроизвел то, как все было устроено у нас. Зайдя в отгородку в дальнем углу, я увидела Тайлера: он сидел у стены, накрыв ноги одеялом. Он казался слишком маленьким для своих семи лет. Не знаю, в чем было дело: то ли в том, что мне на секунду показалось, будто я его потеряла, то ли в том, что меня не было целый день, – но я словно увидела его заново. Он похудел с тех пор, как мы стали беспризорниками. Его пора было стричь. На коже под глазами у него лежали темные тени.
– Где ты была, Мартышка?
Голос у Тайлера был хриплым.
Я постаралась спрятать свою тревогу.
– Уходила.
– Тебя долго не было.
– Но с тобой ведь был Майкл. – Я встала рядом с ним на колени. – И я долго искала для тебя особое лакомство.
У него на губах появилась слабая улыбка.
– Что ты мне достала?
Я извлекла из кармана бумажную формочку и развернула витаминизированную конфету. Размером она была с печенье. У него округлились глаза.
– Супертрюфель? – Он посмотрел на стоящего рядом со мной Майкла. – Ого!
– У меня два. – Я показала ему второй. – Для вас обоих.
Он покачал головой:
– Этот ты съешь.
– Тебе нужны витамины, – возразила я.
– Ты сегодня ела? – спросил он.
Я пристально посмотрела на него. Соврать? Нет, он слишком хорошо меня знает.
– Поделите его между собой, – посоветовал Тайлер.
Майкл пожал плечами, и волосы закрыли ему один глаз. У него все движения получались непринужденными и красивыми.
– С этим не поспоришь.
Тайлер улыбнулся и взял меня за руку.
– Спасибо, Кэлли.
Мы съели супертрюфели, усевшись за письменный стол, поставленный в центре комнаты. Он служил нам обеденным столом, а наручный фонарик Майкла, который он положил в центре, был включен в режиме свечки. Мы разрезали конфеты на крошечные кусочки и шутливо объявили, что первый был закуской, второй – горячим, а третий – десертом. Они были просто сказочными, эти сладкие плотные шоколадки, чуть тягучие, сытные и тающие на языке. Они слишком быстро закончились.
После еды Тайлер приободрился. Он замурлыкал что-то себе под нос, а Майкл уперся подбородком в ладонь и уставился на меня через стол. Я понимала, что ему не терпится спросить меня про банк тел. И, может, не только про него. Я заметила, как его взгляд прошелся по моим свежим ссадинам и царапинам.
– От этих трюфелей мне пить захотелось, – сказала я.
– Мне тоже, – откликнулся Тайлер.
Майкл встал.
– Наверное, стоит набрать воды.
Он взял наши бутылки, висевшие на ремнях у двери, и заодно прихватил ведро для мытья. А потом ушел.
Тайлер положил голову на стол. Возбуждение, вызванное конфетами, его утомило. Я погладила его мягкие волосы, потерла ему шею. Толстовка съехала у него с плеча, открыв шрам от прививки. Я провела по нему пальцем, радуясь этой маленькой отметинке. Если бы не эта прививка, мы все умерли бы точно так же, как наши родители. Как все люди в возрасте между двадцатью и шестьюдесятью. Мы, как и пожилые старички, считались самыми уязвимыми, и потому нам первым сделали прививки от геноцидного вируса. И теперь, кроме нас, в живых никого не осталось. Ну, разве не смешно?