И тем не менее снова не обошлось без старых клише: некоторые из выступающих путали экстази с героином, и большинство не желало поверить в то, что дилеры всего лишь отвечают на огромные запросы клабберов. «Большинство молодых людей не ищут наркотиков, но во многих клубах наркотики в буквальном смысле впихивают им в руки», — убеждал собравшихся Барри Легт. А один депутат от консервативной партии и вовсе настаивал на введении смертной казни за хранение наркотиков. Только Пол Флинн, «бродячий» депутат от лейбористской партии Ньюпорта, посмел не согласиться с большинством: «В основе билля лежат исполненные благих намерений, но ошибочные взгляды десяти- или двадцатилетней давности. С тех пор мы ушли очень далеко». Флинн предположил, что молодые люди отнесутся к депутатам как к лицемерам, которые наслаждаются своими собственными любимыми наркотиками, а удовольствия других осуждают: «Вы сидите там в парламенте с пятнадцатью барами и говорите нам не принимать наркотики — а у самих в одной руке стакан виски, в другой — сигарета, а в кармане таблетки парацетамола, чтобы утром спасаться от головной боли» {Hansard, январь 1997).
И все же послание Легга, который винил в подъеме экстази-культуры слабость «снисходительного общества» и наследие либерализма шестидесятых — на это модно было валить все проблемы в годы Тэтчер и Мейджора, — одержало победу: «Проблема нашей страны в том, что мы всегда были очень либеральны по отношению к наркотикам. Мы не можем позволить себе делать вид, будто наркотики могут быть использованы в развлекательных целях — одна таблетка способна убить. Ночные клубы активно сопротивляются всем попыткам нанести сокрушительный удар распространению наркотиков. В большинстве случаев эти клубы и связанная с ними танцевальная культура процветают на предположении о том, что наркотики — это необходимая и безобидная составляющая веселой вечеринки. Во многих клубах распространяется мысль: " Что плохого в том, чтобы примкнуть к химическому поколению? " » [Hansard, январь 1997). Билль был направлен в верхнюю палату, где либерал-демократы пошли на уступки: согласно новой редакции законопроекта, для того, чтобы клуб закрыли, прием или распространение наркотиков должны происходить непосредственно в здании клуба, а не рядом с ним, как значилось в первой редакции Легга.
Кампания против билля началась в городе Норвиче под лозунгом «Shake a Legg!» [174] и была очень небольшой, ограниченной в средствах и, как и протест против рейвового билля Грэма Брайта в 1990 году, не смогла заручиться серьезной поддержкой со стороны клабберов, большинство из которых по-прежнему оставались аполитичными гедонистами, мало обеспокоенными проблемой гражданских свобод и тем, что, будь принят новый закон, в руках полиции окажется еще больше власти. На этот раз не было никаких массовых демонстраций вроде тех, с помощью которых протестовали против билля об уголовном судопроизводстве: зарождавшееся было движение прямых действий было арестовано во время протестов против строительства объездных шоссе и взлетно-посадочных полос. Хотя некоторые промоутеры выступили против билля, опасаясь, что пострадает их бизнес, и крупные развлекательные организации, такие как Классный ДОСУГ, Британская ассоциация развлечений и дискотек, Ассоциация пивоваров и лицензированных торговцев, лоббировали в парламенте вопрос об отмене самых жестких пунктов законопроекта, некоторые клубы восприняли билль с радостью, углядев в нем возможность укрепить доверие к ним со стороны истеблишмента. Некоторые даже приняли участие в составлении законопроекта. «Я помогал писать билль о наркотиках, — утверждал Джеймс Паламбо, владелец клуба Ministry of Sound. — Он наделяет полицию властью закрывать клубы направо и налево, но у нас есть намного более далеко идущие планы» (The Times, май 1997).
Вскоре билль о лицензировании общественных развлекательных мероприятий (о злоупотреблении наркотиками) стал законом и одним из последних законопроектов, принятых правительством Джона Мейджора. Билль проник в законодательство почти незамеченным, как раз накануне всеобщих выборов 1997 года, и стал еще одной отчаянной и опоздавшей на много лет попыткой сдержать употребление развлекательного наркотика. И снова создалось впечатление, что танцевальная культура находится под двойным давлением: со стороны властей, которые хотят ее регулировать и ограничивать, и со стороны бизнесменов, которые ее обустраивают и превращают в выгодный товар.
174
Выражение «Shake а leg!» (буквальный перевод — «Потряси ногой!») означает: «Не сиди сложа руки! Шевелись!», но вместо слова «leg» митингующие использовали фамилию Легга и получилось что-то вроде «Тряхни Легга!».