Я хотел быть на его месте.
Из бокового коридора вышел доктор в белом халате, и медсестра за стойкой указала на меня. Я кинулся к врачу, не успел тот сделать и шага в мою сторону.
Он молча провел меня по коридору в дальнее боковое крыло. В самом конце несколько палат было со стеклянными стенами, чтобы наблюдать, что в них происходит, не заходя внутрь. Врач подвел меня к одной из них. Я поглядел через стекло.
На кровати, с закрытыми глазами, с торчащими из нее пластиковыми трубками, лежала Стефани. Кожа у нее была бледная и как будто обвисшая на скулах и запястьях. Веки — сиреневого оттенка. Она не была похожа на мою жену. Она выглядела так, как могла бы выглядеть Стеф, отражаясь в разбитых зеркалах в каком-нибудь дурном сне.
— Честно говоря, — начал доктор, — мы до конца не уверены, с чем имеем дело. Она поступила с рвотой, и это вполне обычная реакция на алкогольное отравление. Но потом мы поняли, что у нее диарея с кровью, и решили искать инфекцию. Было подозрение на гемолитико-уремический синдром и почечную недостаточность, что не лишено смысла, хотя и крайне необычно, учитывая возраст вашей жены и состояние ее здоровья. К тому же, насколько я понимаю, до сих пор не было никаких указаний на болезнь почек, верно? Но затем мы стали наблюдать отказ других систем организма, после чего пришлось спешно делать новые анализы на все подряд, от кишечной палочки до пары редких токсинов морских животных.
Наконец-то он сделал паузу, как будто давая мне возможность ответить. Но я никак не мог придумать, что сказать; к тому же я прижимал руки ко рту, и доктор все равно ничего бы не услышал.
— Может оказаться и кишечная палочка, — продолжил он, словно это должно было меня утешить. — Мы накачиваем ее антибиотиками и растворами, стараясь гасить новые очаги болезни по мере возникновения. В данный момент это все, что мы можем сделать.
Стефани казалась такой бледной, такой сломленной, такой далекой.
— Она в сознании?
— Время от времени. Она приходила в сознание примерно сорок минут назад, а теперь то очнется, то снова провалится.
— Я должен войти к ней.
— Не сейчас.
— Тогда когда?
— Не знаю. Может быть, скоро. Все зависит…
— И как давно она здесь?
— С трех ночи.
— Но… как получилось, что первое сообщение я получил от вас только в восемь утра? Неужели никто не мог позвонить мне сразу же?
Доктор поглядел на свой планшет.
— Здесь сказано: ваша жена попросила вас прийти, как только ей разрешат посетителей. Ее брат уверил, что она держит вас в курсе событий.
Я обернулся к нему.
— Брат?
— Именно, — отозвался врач, все еще читая. — Это он привез ее. Не хочу никого критиковать, вам и без меня сейчас хватает, но вашей жене явно было плохо не один час, прежде чем он решил: все, дело дрянь, пора ехать в больницу. Возможно, вам стоит поговорить с ним об этом.
— Еще как стоит, — заверил я. — Хотя первым делом я поговорю с ним кое о чем другом.
— Прошу прощения?
— Например, о том, что у моей жены нет никаких братьев.
Доктор оторвался от своих заметок. Я видел, как тот решает про себя — это его уже не касается.
— Я выйду минут на десять, — сказал я ему. — А потом хочу поговорить с женой.
Когда я вышел в холл, парень уже намылился делать ноги. Скамья, на которой тот сидел, была пуста. Я увидел, как кто-то спешно удаляется по коридору в сторону лифтов.
— Эй! — крикнул я.
Парень ускорил шаг. Я побежал.
Я нагнал его, когда тот уже запрыгивал в лифт. Толкнув его к дальней стенке, я развернулся и нажал кнопку подвального этажа. Парень попытался заговорить. Я схватил его за шею и ударил лицом о стенку лифта. До сих пор мне не приходилось делать ничего подобного, но получилось легко, и ощущения были просто отличные. Его голова отскочила от стенки и снова звучно ударилась.
Я придвинулся к нему ближе.
— Кто ты, мать твою, такой?
— Никто, — пробормотал он.
Я зажал его в угол.
— Ты с ними заодно? Ты с той бабой? Джейн Доу?
— Я не знаю, о ком вы говорите.
Теперь он казался напуганным, но и не только. Встревоженным, подозрительным, будто бы это у меня были преступные намерения.
— Послушайте… — начал он, но у него на физиономии было ясно написано: «Виноват», и он не знал, как стереть эту надпись. Я снова ударил его об стенку. Раздался громкий «дзынь», и двери лифта у меня за спиной открылись.
Я вытащил парня в подземный коридор, где было жарко, сумрачно и пахло химией, и толкнул его спиной вперед, прижимая к стене.
— Отвечай, — сказал я. — И говори правду, а не то я сделаю тебе так больно, как только смогу.
— Я привез ее сюда. Вот и все.
— Чушь!
Я занес кулак. Я никого не бил уже очень и очень давно — в профессиональной сфере до этого редко доходит, — но решил, что сумею вспомнить основные приемы, если потребуется.
Парень вскинул руки и забормотал:
— Я не знаю, что с ней случилось. Мы были у меня дома. Мы просто… разговаривали. Тусовались.
Внезапно в мозгу что-то забрезжило.
— Ты… Ник, — сказал я. — Новенький в редакции, рубрика, посвященная искусству. Голсон, так? Месяц назад я видел тебя на вечеринке.
— Верно. Я Ник. Совершенно верно.
Он с жаром закивал, как будто повторение собственного имени каким-то образом могло помочь выйти из трудного положения. Я снова вжал его в стену, чтобы тот понял, как сильно заблуждается.
— Какого лешего моя жена делала у тебя дома?
— Честное слово, ничего особенного. У них утром была конференция. Они со Сьюки потом отправились отметить успех, отпраздновать. А я после работы случайно встретил их в центре. Они уже порядочно… ну, понятно, они ведь просидели в баре довольно долго. Сьюки взяла такси. Стеф, то есть Стефани, ваша жена… черт, не знаю. Мы еще выпили. А потом пошли ко мне. У меня в городе студия неподалеку.
— И?
— Мы просто болтали. О журнале, о работе. Взяли еще пива. Нет, она-то все время пила вино, это я пил пиво. Вино она принесла с собой.
— Взяла в баре?
— Нет. Оно было у нее в сумке.
— Она таскала с собой бутылку вина? Что за бред ты несешь?
— Честное слово! Я не знаю, зачем она это делала. Но она достала бутылку, как только мы пришли, и ей не терпелось его попробовать. Как будто она достала эту бутылку с трудом или что-то в этом роде. Хотела, чтобы я тоже попробовал, но я не люблю вино. А она все подливала себе и через какое-то время почувствовала себя плохо. Я решил, Стеф просто перебрала, но она сказала: «Вызови неотложку». Я подумал, она сама справится, а через пару часов… черт, дружище, я понятия не имел, что делать.
У меня по шее пошли мурашки.
— Что это было за вино?
Он посмотрел на меня как на ненормального.
— Не знаю… не разбираюсь я в вине. Я же сказал, что не пил его. На нем была такая этикетка… Наверное, что-то очень старое.
— Где оно?
— У меня дома. Но бутылка пустая. Она все выпила.
— Такое бывало раньше?
Он поглядел смущенно.
— Какое такое?
— Вы уже выпивали вдвоем? Вы уже «тусовались» вместе? И как часто? Когда у вас началось это «просто болтали»?
Тот совершенно замер и затих, не стал говорить «дружище», суетиться или что-то отрицать. Может быть, они и до того часто тусовались и просто болтали, а может, это был первый раз. В любом случае он явно понял, что следующая его фраза должна быть правдива и правильно сформулирована, и этого мне хватило. Я близко придвинулся к нему. Не исключено, что парень просто слишком глуп и напуган, чтобы рассказать мне что-нибудь стоящее, но у меня не было времени объяснять это себе самому. Может, он был любовником моей жены, а может, и нет. Это я могу узнать и у нее. А пока что у меня была проблема поважнее.
— Я за тобой вернусь, — пообещал я. После чего ударил его в живот со всей силы и оставил сползать по стенке на пол. Сам я направился к лифту. — Иди домой, достань из мусорного ведра бутылку, принеси сюда и отдай врачам, — велел я ему, когда тот окончательно сполз на пол. — Сделаешь это сию секунду, иначе я тебя найду. Ты мне веришь?