А пока все занялись подготовкой к концерту, а я изучаю коллекцию Ланы: размер у нас один и быстро находится подходящее случаю платье.
Достаю из сумки лабутены. Они, родные, сейчас мне в самый раз: пройти особой, “лабутеновской” походкой и быстро затеряться среди избалованной публики в этой обители легких денег и жизненных разочарований.
В мире, где важны договоренности “свой-чужой” уже не так много значат бренды, тренды и цвета сезона. За одним исключением: стоит надеть лабутены и тебя будут считать своей все эти красиво и дорого одетые, приятно пахнущие, готовые веселиться и тратить много денег люди. Мэджик.
— Штошш… Сейчас пойду и найду здесь как минимум трех человек, которые расскажут об Олеге чуть больше, чем я знаю или догадываюсь и тогда пойму, каким будет дальше мой план.
Глава 8
От служебных помещений, где находятся гримерки, до лестницы, ведущей на второй и третий этажи казино, где расположена гостиниц, иду осторожно, но уверенно. В этой части здания я уже прекрасно ориентируюсь — мы с Олегом бывали здесь не раз.
Задержалась у зеркальной колонны: из глубины отражения на меня пристально смотрит женщина, готовая к любому повороту событий и, возможно, способная сама эти события создать. И они — эти события — опять не заставили себя ждать
— А ну-ка, стоп — раз-два! Даме, безусловно, можно опаздывать, но только если она не на работе!
Огромная и теплая рука — нет, лапища — обхватила мое бедро, затем придала телу другую траекторию, развернув на сто восемьдесят градусов и я, успокоившись по инерции, иду вперед, в одном ритме и в одном направлении с моим неожиданным попутчиком.
Похоже, он что-то перепутал и теперь думает, что я и есть его спутница на вечер. Да не простая, а золотая — и с четко определенными и проплаченными способами удовлетворения его… ммм… запросов.
Мы идем в залы казино. “Лапища” все еще никуда не делась и по-прежнему на моем бедре. Примостилась, как будто всегда тут и была. Дарит приятное тепло, а на поворотах хамовито притягивает ближе.
— Уважаемый, вас до игрового зала сопроводить или будут еще пожелания? — на всякий случай решила вежливо уточнить.
— А ну-ка, еще раз, стоп — раз-два!
Резко тормозим одновременно и я утыкаюсь затылком в подмышку, потому что его рука снова на моем бедре и прижимает к себе теперь нежно.
— Шутишь? — тягучий, как капли гренадина в моем любимом коктейле, баритон.
— Это хорошо! Люблю девушек с чувством юмора. Шути дальше!
Он выколупывает меня из себя, ставит напротив. Чтобы разглядеть, отступаю еще на полшага и задираю голову. Прекрасный экземпляр самцовости. Пожалуй — альфасамцовости.
Рост, стать и уникальная масть — смуглый брюнет, с васильковыми глазами. Большой, но без лишнего веса, скорее — просто возмужавший к своим годам. Кстати, сколько ему? Ммммм… ну, сорок?
А вот стричься/бриться, похоже, не любит. Хотя, не удивлюсь, что это маааааленький секрет его стилиста и небольшая заросшесть создается специально — дорого и долго.
Потому что лоск и стиль — в каждой детали, создающей его явно продуманный образ. И уверенность прожигающих меня васильковых очей не позволяют заблуждаться относительно статуса моего спутника.
Если одной фразой: хорош и самодостаточен настолько, что, видимо, даже не представляет, что такое конкуренция или иное, отличное от его, мнение. Знаю таких — лучше держаться от них подальше. Но не в этот раз…
Впрочем, с дамами он обращаться привык, умеет и любит. Вот сейчас, например, прищурился и долго не отводит глаз. Разглядывает меня пару минут, удовлетворенно кивает и предлагает:
— И давай сразу — на ты. Все-равно ж перейдем. А так, как будто мы уже знакомы.
— А давай, как-будто мы еще не знакомы. И вот прям сейчас познакомимся?
Приподнял одну бровь и смотрит вопросительно. Беру инициативу в свои руки и продолжаю:
— Привет! Как поживаешь? Я — Ал… Алла! — вовремя запнулась и не рассекретила своего имени.
— Привет, я — Петр! — похоже, откликается с удовольствием и принимает правила нехитрой игры.
Знакомство состоялось и теперь я должна извлечь из Петра пользы столько, сколько смогу и не попасть в еще более сложное положение.
— Штошшшш… Теперь у меня есть Петр и, как минимум, это вполне годная защита от постороннего назойливого внимания — бубню тихо, мимоходом отмечая, что уже совсем не пугаюсь этой новой потребности поговорить с собой.