— Домой тебя отвезу.
Она замолчала ненадолго, а потом вдруг выдала:
— Ты извини за вечер, если что. У меня сейчас работа. И столько дел. Я просто немного устала…
Опять врёт. Сука, как же, оказывается, это бесит!
Я даже не смог ответить, до побелевших костяшек вцепившись в руль. Сука! Сука, да почему же так!? Почему все вот так, а?! Блядь, что во мне не так, если пости каждая моя женщина становится со мной извращённой лживой стервой?!
Доехали до ее дома в почти гробовом молчании. Уже выходя из машины, Милана, вцепившись в распроклятую сумку так, словно боялась — я могу выхватить её прямо из рук, вновь попыталась поиграть со мной в " хорошую девочку".
— Арсений. Я…я не знаю, отчего у нас всё вот так… — она, видимо, и не замечала той темноты, что заполняла мой взгляд, потому что, чуть более смело продолжала- Но я бы хотела идти дальше, работать над отношениями…
Услышав мой презрительный смех она так и открыла рот, растерявшись. Надвинувшись на нее так, что она вжалась в капот всем телом, я взорвался:
— Отношениями? А с кем, ты разобралась?
Приподняв её точно куклу, усадил на машину, исторгнув испуганный полувсхип из ее сексуально приоткрытого лживого ротика. Стерва! Верно мне всегда пацаны говорили, да в той же армейке или на учебе- не пользуюсь я своей внешностью. Живу честно, люблю или ненавижу, говорю как есть. А мог бы только так в койку тащить, каждый день- новая тёлка. И никаких тебе нервов, недолюбви, лжи. НИ-ХРЕ-НА! Вот только я, дурак, не могу так!
Рванувшись вперёд, Милана попыталась слезть с капота, но добилась лишь того, что ее и без того заставлявшее мой член дымиться половину вечера платье задралось ещё выше, открывая охренительную, сводящую с ума картину — нежная белая кожа, гладкие беда, тонкая полоска темных трусиков меж ними…
— Ар-се-ний? — выдохнула она, дрожа то ли от испуга, то ли от просыпающегося желания- мне было плевать. Скользнув рукой по внутренней поверхности ее шелковистого бедра, другой я обхватил ее талию, чуть спустив ниже. Так, что ее ноги оказались по обе стороны моих бедер.
— Не надо… — рвано выдохнув, она вновь забилась в бессмысленных попытках освободиться — Вдруг кто-то увидит…
"О, это — единственное, что тебя волнует, маленькая лживая шлюшка?" — ехидный голос так и кипел ядом внутри, разливаясь едкой смесью ненависти и желания по венам, впрыскивая в кровь адреналин. Сердцебиение зашкаливало, требуя сделать её своей. Здесь! Сейчас! Застолбить! Заклеймить! Показать, чья она!
— Милочка, это ты? — раздался откуда-то из темноты подъездного нутра старческий голос.
Милана, тихо всхлипнув, заскулила, не в силах выдержать эмоциональное напряжение.
— Это что тут такое-то происходит? — нарисовалась маленькая старушачья фигурка с тросточкой наперевес. Ее цепкий взгляд скользил по нам, отмечая каждую деталь. Благо, я успел хоть немного прийти в себя, отпустив Милану. Возможно, в лице этой въедливой любопытной старухи само провидение снизошло- я никогда бы не смог простить себе изнасилование. Как это ни называй, а секс против воли- изнасилование и есть. И исключений нет. Ну, разве что, лишь сцены из дёшевых женских романов.
— Все х-хорошо, Наталия Б-борисовна, — оправляя платье, Милана боком обошла меня, испуганно косясь — точно могу передумать и наброситься прямо при бабке-вуайеристке!
— Точно? — недоверчиво протянула та в ответ, сверля меня подозревающим взглядом
— Да, точно. Это- Милана, даже не оглянувшись, махнула рукой в мою сторону — Мой коллега, Арсений Семёнов. У меня каблук подломился, а он…помог. подвёз.
Объяснение было белыми нитками шито, но седовласый цербер кивнула, напоследок бросив на меня злобный взгляд. Она явно не поверила в подобную ерунду. Но дала себя увести к подъезду, по пути что-то быстро полушепотом втолковывая Милане.
Надо же, оказывается, Милана не всем умеет врать сходу и красиво? Неужто остатки совести не позволяют обмануть бабушку — божьего одуванчика? Или здесь просто — не ее масштаб? Она врёт лишь по-крупному, а на такие мелочи лень размениваться.
В любом случае, мне это должно быть до одного места. Если я — не совсем дебил.
45. Милана
Непривычное ощущение — свобода. Настолько полная, что становится до боли схожа с одиночеством. Сама себе хозяйка- кажется, так я мечтала жить? Когда спешно искала новые и новые предлоги уйти от предложения Арсения, увильнуть, выбив себе ещё несколько дней или недель такой долгожданной и запретной ранее свободы.
Смешно, но, оказалось — она не нужна. То время, когда я могла бы ходить в ночные клубы, веселясь ночь до упаду, встречать рассвет, прохаживаясь вдоль мостовой босиком, неся в руках босоножки…То время кануло в лету вместе с молодостью. Жалею ли я? Наверное, нет. Кто знает, какой бы стала моя жизнь в этом случае? Наверно, я могла бы думать, что хуже, чем в браке, быть не могло. Но… недавно ко мне приходила мать Влада. Этот день я до сих пор вспоминаю с содроганием….
***
"Я встретила ее у подъезда. Не знаю, откуда она смогла узнать, где я живу, но, думаю, это было не особо сложно — в последнее время я перестала скрываться, стала налаживать общение с бывшими коллегами по фонду, знакомыми.
Виталина Сергеевна, как всегда идеальная, если не считать неестественной бледности, сидела на скамейке у подъезда, нервно поглядывая на меня. Полы её длинного темно-бордового пальто лежали на земле, но она, казалось, и не замечала этого.
— Здравствуйте. — поздоровались, не зная, что делать дальше. Страх, что она пришла отомстить за сына, скользнул по позвоночнику, заставляя замереть на месте в нерешительности.
Точно прочитав мои сомнения, она криво усмехнулась:
— Я пришла поговорить. Это не займет много времени. — сжав пальцы в тонких кожаных перчатках, она будто собралась с силами — Как бы я тебе не относилась, но я… действительно не знала, что сын…Что он…творит с тобой.
Увидев ее впервые такой- растерянной, почти сломленной, я сдалась:
— Хорошо. Давайте зайдём в квартиру, там будет удобнее, чем здесь.
В ее глазах блеснула искра жизни, но тут же погасла. Она кивнула, вставая со скамейки.
Пока я готовила чай, бывшая свекровь озиралась по сторонам, словно поверить не могла, что я в здравом уме поменяла отцовский особняк на эту неприглядную маленькую квартирку. Впрочем, я давно взяла себе за правило не объяснять этого. Простое " да вот, захотела временно сменить обстановку" действовало на людей куда как лучше, чем честное признание в том, что дом больше мне не принадлежит, в нем будут размещаться семьи с детьми, что приехали на реабилитацию в наш центр. Вернее, в центр Арсения.
— Влад спрашивал о тебе- вдруг выдала она, хищно глядя на меня, пока я дрожащими руками выставляла на стол чашки и вазу с конфетами.
— Как он…там? — спросила первое, что пришло в голову, лишь после осознав, какую глупость сморозила.
— Как на курорте. — ехидно бросила свекровь, недовольно вглядываясь в кружку с чаем, точно я могла туда отраву подсыпать.
— Простите… — опустилась на стул напротив.
— Знаешь, а я всё думала, и чего это мой сын в тебе нашел. Невзрачная какая-то, характер- ни рыба, ни мясо- резко отставила она кружку да так, что та зазвенела, ударившись о дутый бок зачаточного чайника.
Я не стала обижаться или ругаться, понимая, как ей тяжело сейчас.
— А, — она пристально разглядывала меня, точно заново открывая- Характер — то у тебя есть. Ты как кошка- на все четыре лапы приземляться умеешь, да? Что не так пошло — переживешь. Мать, и отца потеряла — и ничего, хоть бы что…
Знала бы она, как я каждый день после маминой смерти разговаривала с ней, как верила, что она наблюдает за мной, что она- рядом. Впрочем, довольно глупо будет с моей стороны пытаться спорить с женщиной, что также убита горем. О том, что она любит сына, я догадалась ещё в день побега. И даже не из ее слов- взгляд. Он загорался такой неистовой любовью, когда она говорила о сыне, что я удивлялась- и как я раньше этого не замечала.