— Моей экзотичной птичке, — он нежно заправляет выбившиеся из пучка локоны за моё ухо и целует в висок. Я наскоро чмокаю Макса в губы и тащу в прихожую, где у Ани висит большое зеркало.
— Господи, ну почему ты всегда такой продуманный?! — Я не могу отвести глаз от своего отражения, поворачивая голову туда-сюда, любуясь бликами света на золотой заколке. Никогда никто не дарил мне драгоценности для волос!
— Ты меня вдохновляешь, Надя. Не могу тобой надышаться. Не могу насмотреться.
— А у меня такой обычный презент, даже стыдно, — сокрушаюсь я. — Это просто айпад и годовая подписка на музыкальный сервис… Ну и «Рэй Бэны» ещё с лета. — Достаю из рюкзака три свёртка.
Макс заверяет, что мои дары — самые прекрасные и тут же надевает очки, которые я тайно прикупила в дьюти фри, возвращаясь из Черногории, мгновенно превращаясь в сексуального полицейского. Вообще-то, он сейчас выглядит как ещё один подарок, и я не могу дождаться, когда можно будет его полноценно развернуть. Впрочем, пока никто не видит, я всё же немного щупаю его в разных местах. У Лосяша мгновенно стекленеют глаза. Кажется, мы думаем одинаково.
Мы снова неистово целуемся. Да так, что проходящий мимо Сашка шикает, напоминая, что в квартире дети. Сконфуженно улыбаясь, присоединяемся к пиршеству.
Когда все тосты уже сказаны, подарки — розданы, а дети мирно спят под столом, мы начинаем потихоньку собираться домой. Драгош уже давно поклёвывает носом, мама, хоть и держится, но видно, что из последних сил. Помогаем Ане убраться, одеваемся и снова долго грузимся к Максу в машину, спотыкаясь в полусне.
Когда я открываю глаза на переднем сиденье, то понимаю, что мы с Максом в машине одни.
— Стой, стой, я ведь должна была выйти у своего дома, — говорю я, вытирая присохшую к подбородку слюну. Вот позор-то! Заснула, пускала пузыри, да ещё и наверняка похрапывала!
— Я тебя похитил! — ухмыляется Макс, глянув на меня. — Договорился с твоей мамой, что верну тебя завтра вечером. Или послезавтра.
Мы вваливаемся в квартиру, запутываясь в ногах, не в силах оторваться друг от друга ни на минуту. Скидываем на пол верхнюю одежду и, хохоча, стаскиваем друг с друга обувь, едва не свалившись при этом. Я хочу увлечь за собой Максима в спальню, но он вдруг тормозит меня и ведёт вместо этого в зал. Там возле ёлки на полу лежит ворох одеял, а рядом — огромное блюдо с оранжевыми символами Нового года.
— Ты помнишь! — не могу сдержать слёз.
— Тут примерно два килограмма мандаринов, — подмигивает Макс.
Но мне сейчас не до них.
Мы любим друг друга под ёлкой. Долго, неторопливо. Мы есть друг у друга. Навсегда.
Эпилог
Гонорар за перевод книжки французского философа о предопределённости любви Макс потратил на что-то для ремонта в нашей новой квартире, да и забыл о ней. Пока однажды ему не написали: перевод труда оказался так хорош, что его номинировали на международную литературную премию. Будто он написал настоящую книгу! Не могу поверить. Можно и мне спроектировать где-нибудь в Пензе церковь, как у Гауди и получить за это премию по архитектуре?
Так что, сегодня вечером мы вдвоём принимаем поздравления в огромном банкетном зале, где все мужчины одеты в чёрные фраки и бабочки, а женщины сверкают драгоценностями. Я блистаю не меньше своим девятимесячным животом. Вы просто не представляете, как сложно найти дизайнерское платье, когда ты беременна и готова вот-вот родить.
Стоя среди других гостей, я слушаю, как мой прекрасный муж толкает благодарственную речь. Перечисляет имена коллег с кафедры, друзей, зарубежных учёных, семью, маму, папу, Аню, зятя и меня, жену, — «любимую, потрясающую женщину, которая вдохновила его на этот перевод».
Кое-кто из присутствующих оборачивается ко мне, так что делаю неловкий книксен, чтобы показать, что и мы не лыком шиты. Лосяш ухмыляется мне из-за стойки с микрофоном.
Во время праздничного фуршета я чувствую слабые потягивания в мышцах живота, хотя до предполагаемого срока ещё неделя. Мне нужно присесть. Макс, дававший комментарий литературному журналу тут же подскакивает.
— Всё хорошо, Максим, — улыбаюсь я. — Это, наверное, тренировочные.
Но он всё равно перед всеми извиняется, и мы вдвоём уходим с середины его чествования.
По дороге я прислушиваюсь к своим ощущениям. Всё тихо. Приехав домой, я на всякий случай перепроверяю сумку в роддом и документы. Тим сегодня ночует у Ани, играет с Зоей и подросшим Егоркой под присмотром няни, поэтому за него я не переживаю.