— Не плохо двигаешься, — похвалил наблюдатель на первом привале, сделанном нами через три часа.
— Ритм и график, — выдохнул я. — Плюс дыхательные техники.
— Остальным-то похуже, — саркастически ухмыльнулся майор. Он чувствовал себя прекрасно.
— Другие — салаги ещё, — выдохнул я.
— А ты, значит, не салага? — Хмыкнул майор. — Вы же одногодки?
Я кивнул.
— Я много бегаю. И этот маршрут прошёл три раза, пока высчитал режим… Для них. Это же для тренировки, а не чтоб забебать.
Майор тихо заржал.
— Силён…
— А то…
Я поднабрался, потому что иногда отходил от своей группы и проверял идущих параллельно.
— Извини, майор… Вздремну пять сек… Ткнёшь в бок через двадцать минут — сказал я и уснул, услышав:
— Не могу. Я наблюдатель.
— Да и хрен…
Дальше долго шли шагом, потом снова бежали, шли, бежали. В точку ночёвки вышли чуть раньше времени. Все пять групп отозвались на контрольный крик удода, согласно регламенту: первая один раз, вторая два… Шли пятью девятками. Каждая группа двигалась двумя ромбами с двумя пулемётчиками в ближайших вершинах, то есть — в центре группы.
Я, по сути, тоже был наблюдатель и контролёр. Командиры групп выполняли поставленные задачи: находили и вскрывали закладки, руководили организацией отдыха, я наблюдал, тоже не имея возможности подсказать и помочь.
Чуть передохнув, я пробежался по группам и убедился, что всё идёт штатно: костры заглублены, дымы ползут по стволам деревьев и расходятся по кронам, отхожие места оборудованы правильно.
С отхожими местами имел место конфликт. Когда пацаны узнали, что придётся забирать с собой своё дерьмо, все отказались участвовать в рейде. Но я разозлил их специально, чтобы они не бухтели по другому поводу. Когда я сказал: «Ну, так и быть, оставим», все спокойно согласились со всем остальным. А «рогаток» в условиях рейда хватало.
Ночевали нормально. У каждого имелись: индивидуальный спальный мешок, сшитый из водонепроницаемого брезента и пенопластовый, сворачиваемый гармошкой, коврик. И то, и то было сделано мальчишками своими руками.
Утро удалось. Пошёл мелкий дождик и никто не хотел вылезать из спальных мешков. Посмотрев, как командир распихивает «бойцов», я убежал проверить другие группы. Везде было примерно одно и то же. Увидев меня, командиры работали ногами активнее, а бойцы мычали что-то сонное. Я же подходил к каждому командиру и говорил, что остальные группы уже выдвинулись.
После этого разведгруппа собиралась почти мгновенно, предварительно уничтожив следы пребывания.
Первую группу я нагнал километрах в трёх и похвалил командира. Тот молча махнул рукой, засовывая себе пальцы под рёбра и резко отпуская.
«Ага, снимает спазм, молодец», — подумал я.
Сегодня мы должны войти на территорию полигона. Ничего там секретного не было, как, собственно и охраны, но сегодня, полагаю, поставят секреты специально под нас.
Мы заходили в лоб, отрабатывая «скрытое пересечение автомагистрали вблизи населённого пункта в светлое время суток».
Когда четвёртая группа пересекла автомагистраль и мы двинулись вперёд, майор спросил:
— А пятую ждать не будем?
— Пятую? — Переспросил я. — Пятая уже там.
— Где там? — Насторожился майор.
— Пятая расчистила проход и прикрывает нас. Видишь, флажки висят? И останется прикрывать отход.
— В смысле, зачистила?
— Расчистила.
— Покуй. Там мои бойцы. Двое. Где они?
— Хрен их знает. Спят, наверное.
— Там… Мои… Бойцы.
— Ты же их не менял два дня, майор. Вот и…
— Млять!
Майор рванул в кусты и заорал:
— Сука, сержант, какого…? — И наступила тишина.
— Что ж ты так орёшь-то, — сказал Филиппак с позывным Филипок, выходя из тех же кустов с обездвиженным майором.
Полгода я заставлял пацанов отрабатывать один единственный приём: уход от прямого удара с заходом противнику за спину и переходом на удушение, или перелом шеи.
— Тихо, майор, — сказал я. — Чего ты шумишь? Не по правилам это.
Майор развёл руки и зацепив левой рукой Филипка за ногу оказался на нём верхом.
Я упёрся дулом автомата ему в спину и сказал:
— Пах-пах. Ты убит.
Майор весело огрызнулся.