Когда они склонились над ним, мой указательный палец снова нажал на курок. Второму я влепил пулю в грудь. Беднягу отбросило назад, и он, зацепившись за бревно, завалился на спину. Тупые улыбки стали сползать с пьяных лиц. Один крикнул что-то нечленораздельное и попытался побежать, но пуля, пробила ему правое бедро. Он упал на траву, непонимающим взглядом окинул ногу и скорчился от боли.
Оставшийся «неповрежденный» экземпляр поднял голову и посмотрел прямо мне в глаза. И как только он сумел так точно вычислить точку моего расположения? Видимо, звериное чувство у таких людей развито превосходно. Но большего я не мог ему позволить – не прошло и секунды, как его правый глаз превратился в месиво, а затылок разлетелся на мелкие кусочки.
Всхлипывая, последний из четверки попытался отползти в кусты, но выстрел в сердце положил конец его страданиям.
Картина выглядела неприглядной – крови много, а убирать-то кому?
– Эй, ты где там?
Вопрос ворвался в мое сознание, разгоняя морок ужасной картинки. Я встряхнул головой.
– Вроде да, – ответил я невпопад. С улицы опять донеслось радостное ржание. Я выглянул в окно. Четверо подростков что-то весело обсуждали практически на всю улицу и, прихлебывая пиво из бутылок, разбрасывали по всей округе какие-то чипсы и сухарики.
Отстрел – это была всего лишь фантазия, а ведь все выглядело как наяву!
Щелчок пальцами над ухом опять прервал мои мысли.
– Посмотрите-ка на меня, – Настя щелкнула пальцами сначала слева, а потом справа. – Вроде вы еще здесь, но что-то как-то частично.
– Здесь, здесь. Просто привиделось что-то противно-веселое.
– Интересно, ты уже видишь сны наяву?
– Что-то вроде, но это не для слабонервных.
– Все так страшно?
– Даже еще хуже, – меня немного передернуло от всплывшей картинки кровавого месива, учиненного в моем собственном сознании.
– Может, расскажешь? Я стойкая, вот смотри – она вытянула руки вперед. – Видишь, пальцы не трясутся, так что я не нервная, и мне можно рассказать.
– Нет, лучше не стоит, а то вдруг у тебя отношение ко мне поменяется, мало ли что.
– Ну как знаешь. Пойдем перекусим. Но если увидишь новых призраков, то познакомь меня с ними – это должно быть так интересно!
Я так и не понял, пошутила она или нет.
Обед был превосходным. Не могу сказать точно, что я ел, но это было приятное месиво (чаще обзываемое словом «рагу»), и, если бы не всплывающая картинка бойни, есть было бы еще приятнее…
Другое оружие
Домой я вернулся только в понедельник. Хорошо проведенные выходные теперь останутся всего лишь достоянием моей памяти. Как жаль, что они бывают так редко – как говорят дети, лучше было бы пять выходных и два рабочих дня. Я их понимаю, но не мы придумываем правила, мы лишь по ним играем.
Вечером позвонила мама и сказала, что бабушке уже лучше, но было бы неплохо, если бы я смог приехать и наколоть дров. Те, которые лежат в доме, уже «потихоньку кончались».
Все эти дни про убийство я практически не вспоминал, да и зачем? Сделанного не воротишь, да и не хотелось возвращать. Я считал, что поступил правильно, но обзавестись новым ножом не торопился. Что-то удерживало меня, какое-то внутреннее чувство. А так как я особо никуда не опаздывал, то и незачем было напрягаться.
Отпроситься с работы удалось лишь в конце недели, но это, может, и к лучшему – четыре выходных дня могут оказаться весьма кстати. Хотя рубка дров не самое приятное времяпрепровождение.
Машина работала как часы, практически без перебоев (от чего я уже начал отвыкать), так что добрался я до бабушки довольно быстро.
Радостное короткое приветствие, бабушкины объятья и все. Вот я уже с топором, а передо мной огромное количество деревянных чурбаков. Веселое дело! Эх, размахнись рука!
Первый пять чурок прошли просто на ура, но дальше что-то не заладилось. Топор начал застревать, сучки яростно сопротивлялись, раздражая и сбивая с выбранного ритма работы. Две-три минуты битвы с очередным сучком заметно пошатнули мое душевное равновесие. Меня начала захлестывать злоба и ярость.
– Я не проиграю, жалкий сучок! Победа будет за мной!
Так я повторял, нанося удары один за другим. Неожиданно на очередном замахе я почувствовал, что рука летит очень легко, и тут же ударил пустым топорищем по сучку. Обернувшись, я увидел топор, который, видимо, вобрав в себя всю мою ярость, вонзился в яблоню, чуть не расколов ее.