Если бы я со всей дури дёрнулась, то мою юбку придержали бы ногой, все услышали бы треск ткани, и образовалась бы дыра. Но я на сцене не первый день, бывало всякое, и вместо того, чтобы пойти вперёд, я двинулась назад, на рыжую. Всей своей немалой юбкой. Она не ожидала… и правильно, убрала ногу. Я скользящим движением через плие быстро подлетела к Тристану, обрулила его и встала в пару.
Никто ничего не заметил, я полагаю. Или заметил? Потому что досаду на лице рыжей было видно с другого конца зала. Наверное.
На следующий танец меня передали тому самому Ланселоту.
- Вы умеете танцевать? – спросил он меня с кислым видом.
- Совсем немного, - сказала я правду, и скромно потупилась. – У меня было мало практики. И я впервые попала на такой большой бал в такой красивой зале, - это всё тоже чистая правда, если что.
На его лице прямо было написано, что он не горит желанием быть моей практикой. Не то я просто сама по себе ему не нравлюсь, не то он не любит деревенщин, не то его оторвали от кого-то другого, например – от той рыжей.
Впрочем, рыжая оказалась в паре с Тристаном. Коалиция? Нужно держаться от них подальше?
Танец был очень похож на вальс. Вот прямо очень-очень. Ланселот взял меня за талию и завертел, ну а практика вальса у меня какая-никакая была. Я заглядывала ему в глаза, иногда цеплялась за руку чуть сильнее, чем нужно – как будто боюсь упасть, а сама смотрела в оба.
И не упустила момент – мне снова попытались наступить на юбку, теперь совсем другая дама из соседней пары, в розовом платье. Осторожно, будто бы ненароком, и тут я чуть приседаю, она пытается развить свой успех, её нога вся полностью оказывается на скользкой ткани, кавалер ведёт её дальше, а я хватаюсь за Ланса… что и требовалось доказать. Дама поскальзывается на моём шлейфе, увлекает за собой кавалера, и их пара с грохотом валится на пол. Ну хорошо, не с грохотом, но с позором-то точно.
- Что это с ней, вы не знаете? – интересуется у меня мой кавалер.
- Представления не имею, - вздыхаю я. – Я же впервые на балу. Здесь не всегда на пол валятся? Понимаете, в деревне, где я жила у добрых людей, бывали праздники. Там то и дело случалось так, что кто-нибудь перепьётся и потом на ногах не стоит. Может быть, эта дама выпила слишком много и с ней случилась та самая досадная неприятность? Мой папенька всегда говорил – не умеешь пить, так и не берись, - я закатила глаза. – То есть, тот добрый человек, которого я звала папенькой все эти годы.
Ланс глянул с интересом.
- И… чем же живёт ваш… папенька? – поднял он бровь.
- Он... кузнец, - я не смогла придумать ничего, более похожего на то, чем занимается мой реальный папка. – Он работает с металлом, делает из него всякие полезные штуковины. И для хозяйства, и оружие тоже, - да-да, у нас на заводе выпускают как гражданские самолёты, так и истребители.
- Вам нравилось быть дочерью кузнеца? – изумился он, глядя на мой гордый вид.
- Конечно. Я ведь не думала, что стану дочерью короля. Я была совсем маленькой, когда меня отдали в деревню, что там я могла помнить о жизни с родителями, с настоящими родителями! Очень мало. А в деревне очень престижно быть дочерью кузнеца. Понимаете, папенька-кузнец никогда не давал меня в обиду.
- Вы совсем не скучали по вашим настоящим родителям?
- Я помнила любовь и доброту, - вздохнула я. – Мой батюшка был ко мне добр и ласков, а лучше моей покойной матушки нет никого на белом свете.
Танец окончился, мы раскланялись, и он отвёл меня к королевскому возвышению. Королева глянула на меня таким зверем, что я не сомневалась – все диверсии были тщательно спланированы. Что ж, расслабляться нельзя, то ли ещё будет?
Ещё было. Меня откровенно толкали – в бок и под локоть, в меня врезались, во время фуршета дважды пытались облить. Ну что, правильно говорил ВасильБорисыч – равновесие наше всё, умение держаться на ногах наше всё, и умение уйти от столкновения тоже наше всё. Спасибо вам, дорогой мой учитель, что бы я делала тут без вашей науки?
А с наукой – очень даже ничего.
Я ещё три раза танцевала с Лансом, и он исполнил своё обещание – называл мне главных сановников и придворных дам. Я тут же перезабыла половину, но – кое-кого запомнила. Пригодится.
И несколько раз меня приглашали другие придворные кавалеры – но они не расспрашивали меня ни о чём. Вежливо улыбались и молчали.
И у меня хватило ума не торжествовать победу, пока я не вернулась в свои комнаты, и пока там меня не раздели, и не дали умыться ко сну. А уже потом, когда задвинули шторы, в столбик кровати тихонько постучала Мира и прошептала: