Ого, на скамейке сидел Тристан, а рядом с ним – та самая рыжая, которая на первом балу пыталась оттоптать мне платье! Они держались за ручки и о чём-то ворковали. Следовало прислушаться.
- Дорогая, не сомневайтесь – уже скоро моя матушка отправит эту выскочку туда, где ей и следует быть. И тогда королю не останется ничего, кроме как усыновить меня и объявить единственным своим наследником! И тогда мы с вами объявим о нашей помолвке.
- А вдруг её величество решит женить вас, исходят из интересов государства? – о, а рыжая-то не совсем дурочка! – Я знаю, что у короля Западного Предела есть сестра. Если расстроится его брак с принцессой Элизой, то он может захотеть выдать её за вас!
- Как же он выдаст её за меня, если мы с вами уже будем женаты? – промурлыкал Тристан, и по-хозяйски погладил щёку рыжей.
При этом вторая рука давно уже расположилась у неё под юбкой.
- Её величеству это не понравится.
- Но что она сможет сделать против нашей любви, дорогая?
Он жестко притянул её к себе и принялся целовать, и я тихо отступила. Что, всё понятно. Мне примерно такое о нём и рассказывали. А рыжая где умная, а где… или она просто не смеет ему возразить, всё же он – принц?
Я тихо пятилась, и не заметила, как упятилась на совсем другую дорожку, не ту, по которой сюда пришла. Она вывела меня к пруду. Стойте, это же тот самый пруд, который я видела сверху в окно тронной залы, в котором плавали лебеди! Я помню вот эту белую беседку на берегу!
Интересно, а где же лебеди ночью? Может, из беседки будет лучше видно?
Я осторожно дошла до беседки… и услышала негромкий разговор, голоса были мужскими.
- Скоро истечёт срок, в течение которого мы можем оставаться здесь, нам снова придётся улетать, - говорил один.
- И мы ничего не узнали и не смогли! Слуги болтают, что во дворец вернули Элизу, но она ни разу не вышла в парк и не подошла к нам сюда! – негромко, но эмоционально отвечал второй.
- Может быть, и выходила, - покачал головой первый. – Но она не может знать, что днём мы обречены быть птицами, и только на закате снова становимся людьми.
- Всё равно, она могла хотя бы попытаться! И мы бы придумали что-нибудь!
Я усмехнулась про себя и шагнула в беседку.
- А ещё её могут просто не выпускать из дворца. Здравствуйте, братики. Я очень скучала.
13.
Братья Элизы выглядели очень привлекательно – молодые, прекрасные, разворот плеч, осанка, и всё, что положено. Они очень обрадовались мне, то есть, конечно же, ей. Засыпали меня вопросами – каково мне во дворце, не обижает ли королева, что говорит король.
Я подумала, и рассказала честно – что королева обижает изо всех сил, а король делает вид, что всё так и должно быть.
- А вы? Как вы? И где остальные?
- Днём нам ещё можно прилететь сюда и в облике птиц побыть в знакомых с детства местах, и никого это не удивит. Потому что в нашем парке всегда жили лебеди. Но что же будет, если придут одиннадцать молодых людей и попросятся погулять в парке ночью? – старший из братьев глядел на меня с грустной улыбкой.
- Но могут прийти? – так, чтоб знать.
- Могут, правда, нам уже осталось мало времени, всего два дня.
- Два дня до чего? – не поняла я.
- Всего лишь одиннадцать дней в году нам дозволено провести в родном королевстве, а потом мы должны улетать за море, в чужую и далёкую страну.
- Кем дозволено? И что будет, если вы останетесь дольше? – нужно же знать, а то мало ли.
- Таково наше заклятье, - горестно вздохнул старший из двух братьев.
- А если вы останетесь, что будет? Вы умрёте?
- Мы не знаем, Элиза, - мягко ответил младший. – Никто не решился проверить. Потому что если таково заклятье, то наверное же, неспроста?
Эх. Доведись до меня – я бы уже проверила. По крайней мере, знала бы, что со мной будет, если я не послушаюсь.
- Вас ведь королева заколдовала?
- Больше некому. Мы даже не успели ничего понять, когда однажды утром на рассвете проснулись не в своих кроватях в родительском замке, а в парке в облике птиц, - говорил старший из братьев. - Я как сквозь сон помню голос, сказавший: «Летите подобру-поздорову на все четыре стороны! Летите большими птицами без голоса, и промышляйте о себе сами!»
- И… как же вы научились промышлять? – что б я делала, доведись до меня такое горе?
Ну и мало ли, с этой королевой никогда нельзя знать, какая очередная гадость взбредёт ей в голову.