- Ну… Я-же обещала…
- Когда?! О, женщины!.. Без вас тяжело, но с вами – вообще пи%дец… Давай лучше тайминг обсудим.
- Слава!..
- Ладно, ладно. Расписание…
-Михална, привет! Я не поздно? – Я стоял перед дверью в квартиру Михалны, а она, в домашнем халате и с полотенцем на голове, вопросительно смотрела на меня, открыв дверь.
Был вечер вторника, время подходило к девяти, но другого времени посетить Михалну у меня не было. Утром, к шести, я пришёл на тренировку, и Назарыч, ожидаемо, выдавил из меня не только соки, но и пасту. Меня он не жалел, но надо отдать ему должное, себя он не жалел ещё больше. Нагрузки, которым он подвергал меня были детским лепетом, по сравнению с его нагрузками. Я впервые увидел Назарыча вспотевшим.
- Старый становлюсь, - пожаловался он, - два часа тренировки, а уже пульс зашкаливает. Ладно, сейчас полчасика в ринге поработаем, а потом пойдёшь переодеваться, а я ещё ненадолго останусь.
После тренировки я кое как доплёлся до дома, почти силой заставил себя сходить в душ, а потом час пролежал на кровати, испытывая дикий голод, но не в силах подняться, чтобы поесть. К шести часам вечера пришла Таня, и мы прозанимались английским полтора часа, причём, большую часть времени мы говорили, меняя темы, перескакивая с быта на путешествия, с путешествий на работу, с работы на спорт, на политику и т.д. Затем Таня продиктовала мне пятьдесят слов, которые я должен был выучить к следующему занятию, объяснила с десяток фразовых глаголов, которыми я так же должен был овладеть, и ушла, оставив меня в тихом о%уении. Это получается, утром меня Назарыч выжал до жмыха физически, а теперь Татьяна сделала то-же самое в умственном плане. И вот теперь я стоял перед дверью Михалны, ожидая приглашения войти.
- Проходи, Слава, поздновато, конечно, но ты, я надеюсь, ненадолго.
Я зашёл в непривычно тихую квартиру Михалны. Ни музыки, ни гостей, ни веселья. Я растерянно заозирался.
- Что, Слава, потерял чего?
- Да непривычно. Я-же у тебя был только когда танцы и веселье через край.
- Ну, на неделе я себя скромно веду. Ты проходи на кухню, сейчас чаю попьём и поговорим.
Я прошёл на кухню и уселся на табурет в углу, Михална быстро сервировала стол, разлила чай по чашкам и уселась напротив меня.
- Вобщем, Слав, пообщалась я со знакомыми по твоему вопросу. Найти то, что тебе надо – можно. Списанные жилые вагоны есть у буровиков и у дорожников. Все в разном состоянии изношенности. По цене – надо договариваться. Так что, мне договариваться на посмотреть?
- Михална, ты – просто клад. Да, договорись пожалуйста. Я тебя хоть не сильно напрягаю со своими делами?
- Да не сильно. Мне просто интересно. Зачем это тебе? Ты здесь пару месяцев всего, как мне Эдик сказал, а уже что-то мутишь. С виду – пацан пацаном, а поступки осмысленные, взрослые. Вот гложет меня любопытство.
- Какие поступки, Михална? То, что мы перепихнулись по-взрослому?
- Не прикидывайся, Слава. Это девкам ты можешь лапшу навешать. Поведение твоё, спокойствие, обдуманность действий… Ты ведёшь себя так, словно ты – зрелый, серьёзный такой, несуетливый мужик. Подколки тебя не трогают, ответственности не боишься, не обижаешься ни на что. Мне Эдик рассказал, как ты этого блатного из комнаты выставил, не побоялся, и как соседке этой помог. С женщинами ты не зажимаешься, вон комплиментами сыплешь.
«Ля-я! Как она меня спалила! Вот-же умная баба! Что делать-то теперь?»
- Да-ну, Михална, у нас все парни так себя ведут. Все мои друзья. Бытие определяет сознание.
- Не вчера я родилась, Слава. Ну, не хочешь говорить – твоё дело, - Михална чуть повернулась на табуретке, полы её халата разъехались, открывая бёдра, и мне стало прекрасно видно, что нижнего белья на ней нет. Михална, словно этого не заметила.
- Ещё чаю?
- Нет, пожалуй, идти надо, поздно уже, - ответил я, и вдруг понял, что встать мне будет трудновато.
- Ну ладно, - Михална поднялась с табуретки, подхватила со стола грязную посуду и направилась к мойке, - Слав, давай сюда свою чашку.
Я поднялся с места, незаметно поправил так некстати вставший член, и понёс чашку Михалне.
- Поставь сюда, Слава, - сказала Михална, споласкивая ложку, которая внезапно выскользнула у неё из рук и упала на пол.
- Ой! – Михална нагнулась, потянувшись за ложкой. Её халат натянулся на двух таких солидных полушариях её попы.
«Да почему-бы и нет, в конце концов! Её тоже есть куда! Две недели лётки! И буфера у неё - зачёт!» - подумал я, поднимая подол её халата, и запуская под него руки. Михална выпрямилась, поворачиваясь ко мне:
- Ну, иди сюда, ковбой… - сказала она, распахивая халат, опираясь попой о кухонный гарнитур, и притягивая меня к себе за рубашку. Я шагнул к ней, накрывая правой ладонью мягкие после помывки волосы на её лобке, а пальцами раздвигая щель, и накрывая её рот поцелуем…
- На полу разбилось блюдце, Самовар качается. На столе когда е%утся - Громко получается, - произнёс я, стоя голый посреди кухни, и оглядывая тот разгром, который мы с Михалной учинили.
- Псха-ха!.. – засмеялась столь-же голая, раскрасневшаяся и довольная Михална, - Ладно, Слав, ты иди, я тут сама. Завтра зайди вечером, я тебе скажу, когда смотреть пойдём.
Глава 17
17.
Поле открытого склада Управления Буровых работ было уставлено списанными вагончиками. Была пятница, и заканчивалась первая неделя моих выходных. Вот стоило загрузить себя всяким разным в виде интенсивных утренних тренировок с Назарычем, и столь-же интенсивных языковых курсов с Татьяной, и время помчалось стремительно. Вроде только вчера трахался с Михалной на кухне, а уже пятница. Сентябрь был уже на излёте. Холод и сырость сменялись заморозками и снегом, и наоборот. Если сейчас не приобрести вагоны, то всё надо будет откладывать на весну. Времени у меня – до конца октября, максимум. В ноябре уже морозы ударят, и до минус сорока могут доходить. Так что надо успевать укладываться в этот период. Хотя-бы площадку выровнять и фундамент под вагоны залить. Выставлять вагоны на фундамент можно и на морозе. А ремонт внутренний делать можно и зимой. Надо ещё материалы доставать – цемент, доску, утеплитель и ещё много всего. Причём, я отлично понимал, что весь объём работ я в одиночку не потяну, но на этот счёт у меня были кое какие соображения.
Вагончиков было около двух десятков, разной степени изношенности и потёртости. Меня привлекли два десятиметровых жилых модуля, по габаритам примерно, как морской контейнер. Я заглянул в каждый из них. В одном из них явно был пожар, который успели потушить до того, как он сожрал все внутренности модуля, и деформировал обшивку и элементы жёсткости конструкции. Но, видимо, восстанавливать модуль сочли занятием нецелесообразным. Второй, видимо, использовали как склад, и довели до максимальной степени внутренней убитости. Впрочем, сами коробки обоих модулей были в хорошем состоянии и выглядели крепкими. Для себя я уже решил, что возьму эти два, и бани буду делать две, но подумал, что бытовкой банщика тоже вполне может быть вагончик. Не обязательно большой. Поэтому продолжал ходить и разглядывать ассортимент.
Михална в это время стояла поодаль, беседуя с завхозом, который и ведал всем этим хозяйством. Наконец я закончил осмотр и выбрал всё, что хотел. До этого мы с Михалной уже побывали на похожем складе у дорожников, но там я себе ничего не подобрал. У них вагоны были только колёсные, и в просто плачевном состоянии. Ну, ещё-бы, бригада дорожников на месте не стоит, постоянно в движении. В отличие от буровиков, у которых вагон-городок может год на одном месте стоять.
- Егор Олегович, я выбрал, пойдёмте покажу, - обратился я к завхозу, во внешности которого как-то сразу угадывалась принадлежность к богоизбранному народу.
- Таки пойдёмте, да… - Егор Олегович засеменил за мной.
Я подвёл его к каждому выбранному мной вагону, и каждый раз он открывал свои бумаги, стараясь встать так, чтобы я случайно в них не заглянул.