- Понятно. Ну, чем займёмся, если гулять не хочется?
- Знаешь, Слав, ты, наверное, иди. У меня что-то настроение испортилось, да и к экзаменам готовиться надо. Теперь знаешь, где живу. Заходи, если будешь поблизости. А завтра тебя папа пригласил. Он, похоже, в баню пошёл, коньяк забрал, смотрю, нету на месте. Будет сейчас там развратничать. А завтра с похмелья болеть. Ты, если придёшь, пива ему захвати.
- Телефончик свой дашь? А я тебе свой оставлю. Созваниваться будем.
Обменявшись телефонами, я вышел от Светы. Возле подъезда тусил Дима. Уже по гражданке, и похоже, в говно. Увидел меня.
- Э! Эй ты! Ну-ка стой! Стоять, кому сказал!
Я прошёл мимо него. Он попытался схватить меня за одежду, неудачно, конечно, чуть не навернулся. Снова заблажил:
- Э-э! Ты куда! Стой утырок! Я кому сказал!
Я шёл неспеша, завернул за угол и остановился. Здесь было больше растительности и меньше окон. Кусты закрывали практически весь обзор. Вскоре из-за угла вывернул Дима и наткнулся на меня взглядом.
- Вот ты и попался! Ну чё! Давай раз на раз! Я без формы, видишь? Не зассышь? Давай! Я в десанте служил, щас разделаю тебя.
«Блять, вот откуда столько десантников на душу населения? Плюнуть некуда, обязательно в десантника попадёшь». Дима пёр на меня, закатывая рукава, и наверное, сам себе казался большим и страшным. Нет, бить его нельзя. То, что он не по форме не отменяет того факта, что он – мент. Ударь я его – проблемы обязательно будут. «Менты – козлы» - присказка не вчера придуманная. Как раз дело раскрутилось против ментов, которые людей убивали в Москве. Из-за сраных продуктовых наборов. Так они по форме были, когда убивали, и не стеснялись вообще. И если-бы не КГБ, хрен знает, когда они бы остановились. А скоро и Щёлоков застрелится. Не выдержит душа поэта. Сволочь, он их ещё и покрывал, и отмазывал.
- Дима, а что, у тебя без насилия уже не встаёт? Обязательно самоутвердиться надо? – я отклонился, пропуская мимо себя бренное тело, потерявшее равновесие после богатырского удара в пустоту. Дима врубился в кустарники, повис на них, кое как встал.
- Дима, тебе-бы врачу показаться. Психиатру. У тебя, похоже, с кукухой проблемы – я снова отошёл в сторону, провожая Димину тушку глазами. На сей раз его полёт остановил ствол дерева.
- Дима, ты бы сел, посидел, а лучше, иди домой, полежи. А-то вот так врежешься в дерево башкой, и умрёшь уставшим – Дима прислонился спиной к стволу дерева.
- Я тебя всё равно достану.
- Так я и не убегаю никуда. Хочешь достать – всегда пожалуйста.
- Светка – моя! Ты понял! – заблажил он опять.
- Ты у неё-то хоть спросил?
- О чём? – он, походу, реально не догоняет, что у девушек, вообще-то принято согласие спрашивать.
- Да, говорить с тобой бессмысленно – я развернулся и пошёл на остановку.
Глава 12
12.
Утром во вторник, ещё шести не было, проснулся с ощущением, что не сделал что-то важное и необходимое. Это ощущение не давало покоя, зудело и мешало сосредоточиться на чём-либо. Прошёл на кухню, не понятно зачем, опёрся руками о стол, посмотрел вокруг, выглянул в окно. Ощущение неудовлетворённости мешало думать. По какому-то наитию отставил ноги назад и сделал несколько отжиманий от поверхности стола. Мышцы загудели, появилось чувство какой-то радости, неудовлетворённость пропала. «Ля, так вот чего не хватало-то!» - подумал я и пошёл одеваться на пробежку.
Проснулись родители, им на работу.
- Чего вскочил в такую рань? – мама вышла из комнаты и увидела меня, одевающегося.
- Пойду побегаю, - я подошёл к ней и обнял её, - с добрым утром, мам.
- И тебе с добрым утром – мама снова странно посмотрела на меня – что-то ты изменился, Славка. У тебя всё хорошо?
- Да нормально всё. Просто рад тебя видеть.
Из комнаты вышел отец, хмуро посмотрел на нас, прошёл в кухню
- Пап, с добрым утром! - отец не ответил.
Бежать было легко, сделал двадцать кругов на школьном стадионе, подошёл к спортивным снарядам. Там были три турника разных уровней, металлические брусья, сваренные из труб, и примерно десятиметровая вертикальная стойка с тремя шестами. Турники уже были оккупированы группой парней шестнадцати-семнадцати лет. Я подошёл к брусьям. Поотжимаюсь пока, а там и турники освободятся.
Сделал несколько подходов на отжимание. Турники были уже свободны, но парни не уходили, стояли возле них кружком, вполголоса разговаривали. Подошёл к турникам, запрыгнул, повиснув на самом высоком.
- Э! Занято!
Я начал подтягиваться.
- Занято, сказано! Спрыгнул быстро!
Закончив на пятнадцатом повторении, я спрыгнул с турника. Ссориться не хотелось. Наоборот, была какая-то умиротворённость.