- Что?
- Удивлена. Надо-же, не побоялся.
- Не побоялся чего? Этих, что-ль?
- Ну, их было не мало.
- Да-ну, вздор. Чего их бояться. Уверен, со спортом они не дружат, бухают каждый день, курят. Они привыкли толпой бить слабых, тех кто заведомо ответить на сможет. А драться и бить людей – разные вещи.
- Всё равно. Толпой могли замесить.
- Ну, ты тоже не побоялась, где-уж мне было проявлять малодушие.
- Меня-бы не замесили.
- Много уверенности в голосе. С чего-бы?
- Я хорошо бегаю.
- Я тоже не плохо. Зарубимся?
- А давай! Если догонишь меня – трахнешь, если не догонишь – я тебе дам.
- Надо определить, докуда бежим, - сказал я, сделав вид, что не заметил явного перекоса в призовом фонде.
Наша толпа постепенно стала рассыпаться, то одна, то другая парочка уходили с маршрута, наконец и Вовка, махнув мне рукой, пошёл в сторону своего дома.
- Вон, видишь, высотка одиночная? Вот до подъезда и зарубимся, - сказала Наташа, - три, два, раз, побежали!
Она и правда резво рванула к высотке, до которой было метров двести. Я рванул за ней, практически не потеряв на старте. Но Наташа неслась как антилопа, несмотря на своё телосложение, догнать её оказалось энергозатратно. Я настиг её уже у самых дверей подъезда, и-то, мне показалось, что она решила чуть поддаться.
- Всё-всё, догнал… Фух… Ну, пошли? Получишь свой приз.
- А… удобно? Все-таки поздно уже.
- Не боись, я одна живу, пошли.
- А как ты так, одна?
- У меня родители – спортсмены. Уже не выступают, конечно, но тренируют. У них, у каждого, команда. У папы по гребле, у мамы по лыжам. Они то на сборах, то на соревнованиях. Вот и я с детства в спорте. Сначала греблю освоила, потом лыжи. Медалей дома куча, не знаю, что с этим металлоломом делать. Я сейчас не занимаюсь.
- А почему бросила?
- Я не бросила. Просто из спорта ушла. Тренируюсь для себя. Мне бросать нельзя, сразу расплывусь. Поэтому, наверное, придётся всю жизнь тренироваться.
- Так чего ушла-то? Из спорта?
- Начала вес набирать. Титьки выросли. Результативность снизилась. Приходилось вдвое усилий тратить, по сравнению с другими девчонками. Вот и ушла. От препаратов сразу отказалась. Видела, во что они совсем молодых людей превращают. Родители и не навязывали.
- А другим, значит, навязывают.
- Слав, ты в большом спорте был когда -нибудь? Вот и не выступай. Ты не видел эту кухню изнутри. Тренерам сверху, в приказном порядке, выдают химию, и заставляют распространять среди подающих надежды спортсменов. А тренерам куда деваться? Или будешь работать так, как велено, или поедешь куда-нибудь в «Малые Бздуны» спорт высоких достижений популяризировать. Вот и работают.
Тем временем мы поднялись на девятый этаж и уже заходили в квартиру.
- Разувайся, проходи на кухню. У меня что-то сушняк, сейчас чаю попьём. Чайник наполни и поставь кипятиться, - сказала Наташа, исчезая в комнате. Появилась она оттуда минут через десять, в длинном шёлковом халате, который так облеплял её фигуру, что места для фантазии почти не оставалось. И, похоже, белья на ней под халатом не было. Она достала маленькую, явно импортную коробочку с чайными пакетиками, взяла два, закинула в чашки:
- Наливай.
Пока заваривался чай мы болтали. Наташа спросила:
- И что у тебя с этой Катей?
- Любовь, - со вздохом ответил я.
- Чёт любовь у вас какая-то странная. Односторонняя.
- Что есть, то есть. Односторонняя. Я её люблю, она меня – нет.
- А выглядит всё, наоборот.
- Только выглядит, - я взял свою чашку. Сахара Наташа не предложила, значит будем пить несладкий. Отхлебнул. Чай офигительный, с привкусом грейпфрута. - Охренительный чай!
- Родители из Чехословакии привезли. С соревнований, - Наташа тоже отпила, встала у окна, оперевшись попой о подоконник.
- И что-же? Так и будешь тайным воздыхателем?
- Почему-же тайным? Она прекрасно знает, о моих чувствах. Мы даже встречались. Просто потом я ей надоел.
- А выглядит, будто ты её игноришь.
- Только выглядит. – Я тоже подошёл к окну, встал в стороне от Наташи, глядя в тёмную улицу. - На самом деле, я просто вышел из зоны её влияния. А для неё это – большая репутационная потеря. Прежде всего для неё самой. Она с этой мыслью жить не может, поэтому всеми силами стремится вернуть надо мной власть. Ну, а я сопротивляюсь.
Я повернулся к ней, ставя свою чашку на подоконник, приблизился, становясь прямо перед ней и кладя руки ей на бёдра и приближая лицо к её лицу. Она не отдёрнулась, не отклонилась, поставила свою чашку на подоконник и ответила на поцелуй, обняв меня за шею. Я сдвинулся чуть в сторону, и моя правая рука полезла под Наташкин халат. Под халатом и правда не оказалось белья. Зато оказалась большая и упругая грудь, размером три-плюс, плоский красивый живот, а также очень красивые гладкие бёдра, которые я слегка раздвинул, чтобы иметь доступ ко всем тайным местам её тела. Наташка, стащив с меня футболку и возилась с моим ремнём и брюками, наконец справилась и сразу-же стянула их с меня, вместе с трусами, немедленно взялась рукой за член. Я уже стимулировал её клитор, не забывая про вход во влагалище. Наташка постанывала и тяжело дышала. Наконец она раздвинула ноги и потянула меня к себе. Я не стал сопротивляться и вошёл. Наташка немедленно обхватила меня ногами для более тесного контакта, и мы задвигались, подстраиваясь друг под друга. Наташка чуть откинулась назад, запрокидывая голову. Её напряженные соски скользили по моей коже, и это заводило меня ещё сильней. Её стоны становились всё громче и начали переходить в приглушённые крики. Наконец она прижала меня к себе изо всех сил, и я почувствовал, как вздрагивает её живот, а мой член внутри неё сдавливают сокращения влагалища. Я чувствовал, что вот-вот кончу прямо в неё. Предохранением мы не озаботились, и теперь я с огромным трудом сдерживался, чтобы не кончить, не имея возможности выйти из неё. Наконец её хватка ослабла, и я, выдернув из неё член сразу-же разрядился её на живот. Наташка смотрела на это как-то заворожённо, потом взяла мой член в руку и сделала несколько движений взад-вперёд, заставляя меня разрядиться полностью. При этом она притянула меня к себе и целовала в губы.