- Да Андрей Витальевич, что случилось-то?
- А… ты не поймёшь… Против стаи я пошёл… Против своих… Мне теперь – всё… Я-то ладно, мне-бы Светку сберечь… Она ведь тоже… под раздачу…
- А поподробнее, Андрей Витальевич?
- Молчанова я прихватил. Он говно-человек. Ублюдок, каких мало. У меня и так на него было… А тут ещё… Вобщем, я рапорт на него написал, доказуху кое-какую приложил. Не всю…
- Куда рапорт?
- В ИЛС. А… в инспекцию по личному составу. Но пришли они ко мне. И разговаривали… долго… Вобщем, приказали сор из избы не выносить. Но я-то понимаю, что это – начало конца. Стая уже знает всё. И меня теперь сожрут.
- Или станете волком-одиночкой. Надо сделать так, чтобы трогать вас стало себе дороже. У вас есть на кого опереться?
- Да считай, что и нет никого… Все в стае… Есть, может, пара человек, кто мне лично должен, но они не решают…
- Тогда надо написать в партконтроль. Подстраховаться. Партия пока в силе, могут помочь. На ваше руководство надавят. А с чего вообще вам такое в голову пришло?
- Да… Сидел когда, возле тебя… Ну… Тогда… Всё думал… Слова твои... Что мусор… Я –мусор и есть… Вышло так… Я в милицию… Благородным таким… - Андрей Витальевич, видимо, выпустил пар, и теперь голова его начала клониться вниз, речь становилась бессвязной.
- Так, Андрей Витальевич, утро вечера мудренее, - сказал я и стал его поднимать с табуретки. Он почти не мог стоять и я с трудом, пролезши под его руку, повёл его в комнату, к дивану.
- Светку… - Андрей Витальевич смотрел на меня ничего не выражающими пьяными глазами, - Светку, главное… Ты сможешь…
Я усадил Андрея Витальевича на диван, помог ему избавиться от рубашки, и уложил, подложив под голову подушку. Он почти сразу захрапел. Я вышел, закрыв за собой дверь и прошёл обратно на кухню. Весь дым уже почти выветрился, но табачная вонь ещё оставалась, так, что окно закрывать я не стал. Достал мусорное ведро и смахнул в него всё со стола. Водку заткнул и убрал в холодильник. Наполнил и поставил чайник кипятиться. Я протирал стол, когда в кухню вошла Светка. Она была в ночнушке, и похоже, под ней ничего не было.
- Ты чего сам-то? Давай я сделаю, - сказала она вполголоса, подплывая ко мне. Но ничего сделать я ей не дал.
-Подожди, я сейчас… - я дотёр стол, вымыл тряпку и руки, повернулся к ней и притянул к себе, обняв за талию. Светка охотно прижалась ко мне всеми своими изгибами. Я поцеловал её, сел на табурет и потянул на себя, сажая к себе на колени. Она села, обняв меня за шею и снова потянулась целоваться.
- Подожди, давай чаю попьём. У меня в горле дерёт от табака.
- Ладно… - Светка легко соскользнула с меня. Чайник уже закипал, и она соорудила нам чай.
- Ой, ты-же голодный, я сейчас… - она полезла в холодильник.
- Свет, ничего не надо. Сделай какой-нибудь бутерброд, поздно уже.
- Я хочу тебя покормить.
- Если я буду жрать на ночь, я сделаюсь толстым, и ты меня разлюбишь.
- Ну, до этого, судя по всему, ещё очень далеко. Поэтому я тебе сейчас сделаю яичницу. С колбасой.
- Ну, ладно, упрямая, делай… - голод я и правда чувствовал. Последний раз ел перед тренировкой.
Смотреть на Светку в ночнушке было истинным наслаждением. Она так легко двигалась, будто скользила невесомо над полом. Во время движения ткань то и дело облегала то одну то другую часть тела Светки, возбуждая фантазию, я даже о голоде позабыл. Наконец, поздний ужин был готов и предложен на дегустацию.
- Яичница – просто верх совершенства, - сказал я, запихивая в себя кусок за куском. Тарелка быстро пустела.
- О чём вы с отцом разговаривали? – спросила Света за чаем, я немного слышала, но не поняла.
- У твоего отца проблемы на работе. Завтра проснётся, я с ним ещё поговорю. Завтра ведь суббота, ему не на работу.
- Всё так серьёзно?
- Ещё не знаю, насколько серьёзно, но, думаю, обойдётся. Пойдём спать, ты понервничала сегодня.
- Свет, у вас есть родственники? Кроме мясника? - спросил я. Мы лежали в постели у Светки, и её голова вновь покоилась у меня на груди.
- Не знаю. У мамы, вроде есть. А зачем?
- Ладно, завтра у твоего отца спрошу.
- Да зачем, Славка.
- Тебя спрятать… - со вздохом произнёс я.
- Зачем меня прятать?
- На всякий случай. Ненадолго. До начала учебного года.
- Да зачем?
- Проблемы твоего отца могут зацепить и тебя. Поэтому, лучше спрятать тебя, пока всё не утрясётся. На крайний случай, я тебя с собой возьму…
- Ой, Славка, правда?.. И-и-и!.. – тихонько завизжала Светка, - я согласна!
- Света, я ещё сам не знаю, как там что будет. Может меня даже с поезда не встретят.
- Ну и пусть, я на всё согласна.
- Свет, тебе всё равно учиться надо. И к началу учебного года надо будет приехать…
- Всё равно, главное – с тобой… А когда учёба начнётся, тогда о тебе думать будет некогда.
- Ну, может у твоей мамы родственники найдутся.
- Я с тобой хочу, - она обняла меня крепче и прижалась своими выпуклостями. Реакция тела не заставила себя ждать. А поскольку одна её нога уже лежала на мне в районе реакции, то она всё поняла правильно.
- Ой, Слав, у тебя тут что-то выросло, - проговорила она, - не беспокойся, я -врач, я сейчас посмотрю…
Глава 32
32.
- Андрей Витальевич, вам сейчас, как никогда, необходимо сохранять ясность мышления, - сказал я, забирая со стола водку. Он уже, похоже, успел вкинуть в себя пару стопарей. Но этого, очевидно, было мало.
Утром, проснувшись по привычке, рано, я зашёл на кухню и застал там Андрея Витальевича, лечащегося от похмелья. Глаза красные, морда опухшая, перегар изо рта, мятые штаны. Всё по классике.
- Андрей Витальевич, вам надо себя в порядок привести. Сходите в душ, побрейтесь, почистите зубы. А потом мы с вами выработаем стратегию поведения. Давайте-же, Андрей Витальевич, не время лужей расплываться. Соберитесь.
- Ладно, зятёк, - он посмотрел на меня осмысленным взглядом, - если ты предложишь что-то серьёзное, я… - он не договорил, и отправился в ванну. Я снова наполнил и поставил чайник, сделал несколько бутербродов, найдя в холодильнике колбасу и сыр, хотя ему-бы сейчас жидкого чего-то и горячего. О! Пельмени – наше всё. К моменту выхода Андрея Витальевича из ванны на столе стояла тарелка горячих варёных пельменей с юшкой и с расплавившимся куском сливочного масла. Андрей Витальевич после душа и гигиены стал походить на приличного человека.
- Это вам, садитесь ешьте, а я буду говорить.
- Что я вчера тебе наболтал?
- Достаточно, чтобы я всё воспринял всерьёз. И обеспокоился о Светке.
- Не лезь, куда не просят… Сам разберусь.
- Вы сначала послушайте, а потом будете рычать.
- Ладно, выкладывай.
- Во-первых – Света. Я о ней серьёзно беспокоюсь. Поэтому хочу спросить, есть-ли у вас родственники, у которых её можно будет спрятать на время. До сентября.
- У меня только брат. Ну, ты знаешь. Остальные не стоят внимания.
- Может у мамы Светы есть кто-то?
Андрей Витальевич перестал жевать. Его взгляд сделался задумчивым.
- Пожалуй нет никого. У неё сестра есть. В Харькове, - я опять поморщился, с хохлами иметь дело хотелось меньше всего, - но она – хабалка, станет деньги тянуть, и чем дольше, тем сильнее будет тянуть. Мне не денег жалко. Просто доверия к ней у меня нет. За свою выгоду и спокойствие всё что угодно продаст. И кого угодно.
- Может бабушки-дедушки?
- Нет, поумирали все. А если кто и остался – я не знаю.
Тогда у меня единственный вариант – взять её с собой. Но надо билеты достать. Сможете? У МВД, ведь наверняка какие-то брони есть.
- Попробую, - он задумался, - нет, точно возьму. Ты мне свои билеты только покажи, чтоб взять одинаково. А до сентября я здесь разрулю. Мне главное, что Светка в безопасности будет. У меня руки развяжутся.