Я повесил трубку. Светка молчала всю дорогу до моего дома. Дома была только бабушка. Я набрал Андрея Витальевича и вкратце обрисовал ситуацию. Я забрал у оперов удостоверения потому, что помнил, что за утерю удостоверений их наказывали вплоть до увольнения из рядов. У Светкиного отца будет лишний рычаг давления.
- Свет, я твоему отцу позвонил, ситуацию обрисовал…
- Слав, зачем ты так жестоко с ними?
- Свет, поверь, они-бы с тобой обошлись гораздо жёстче. И с тобой, и с отцом твоим.
- Ты их бросил без сознания…
- Ничего с ними не случится. Полежат, отдохнут минут десять. Потом встанут и пойдут свои проблемы разгребать.
- Славка, я теперь буду знать, что ты можешь быть жестоким. И буду бояться.
- Свет, ну в прошлый раз ты-же не делала таких далеко идущих выводов. Ну, когда после танцев те трое были.
- Тогда ты не бросил их без сознания. И милиция их забрала.
- А эти сами были милицией. И, поверь, легче от этого не было-бы ни тебе, ни мне, ни отцу твоему.
- Ты не понимаешь…
- Нет, Света. Это ты не понимаешь. Мы живём в самой лучшей в мире стране. В СССР, в стране советов. В нашей стране милиция может не только защищать граждан, но и пытать их, и даже убивать безнаказанно. В нашей стране высшие госчиновники могут воровать не только бюджетные деньги, но и историческое наследие, так-же безнаказанно. А правящая партия будет это всё покрывать и прятать от общественности. И ни одна газета не напишет про это ничего и никогда, потому что у нас, в стране советов, самая свободная в мире пресса. А если об этом будут говорить зарубежные радиостанции, то их надо глушить, потому что нам скрывать нечего, мы – самая свободная страна в мире. Света, очнись! Они пошли на преступление, неужели ты этого не понимаешь? Пошли на преступление несмотря на то, что являются стражами порядка. Потому, что совершают преступления каждый день. Они привыкли уже к этому и не считают это чем-то неправильным. Привыкли к тому, что им всё сходит с рук. Они-же охраняют закон, а значит априори не могут быть ни в чём виновными. Они-бы взяли тебя в заложники, и давили-бы на твоего отца, заставляя его делать то, что им нужно. Наверняка-бы насиловали, не по одному разу в день. А потом убили-бы. И тебя, и отца, потому что им свидетели не нужны. Поэтому прошу, очнись, ты не в сказку попала!
- Славка!.. – у Светы в глазах стояли слёзы, - я теперь буду всегда знать, что ты способен на жестокость… Я теперь не смогу к тебе относиться как раньше… - похоже, ещё одна часть её нарисованного мира рухнула.
- Свет, ты можешь относиться ко мне так, как считаешь нужным. А сейчас нам надо собираться. Мы уедем из города, и вернёмся только перед отъездом.
- Я теперь не знаю, хочу-ли я ехать с тобой…
- Это ты решишь немного позже. А сейчас нам надо исчезнуть, чтобы нас не нашли. И прошу, не рефлексируй. Я тебя в заложники не беру. Я обещал твоему отцу позаботиться о тебе, я это сделаю. А там, глядишь, может и утрясётся всё.
Глава 36
36.
Мы были на даче у моей родной тётки. Ничего особенного, дача, как дача. Садовый участок в четыре сотки с маленьким щитовым домиком и грядками с клубникой и картошкой. С туалетом – скворечником и летним душем. Тётка ездила сюда только на выходных, на неделе никого не бывало. Добираться туда нужно было около двух часов на теплоходе по реке. Ключ от москвича я выбросил где-то посередине маршрута. Ментовские удостоверения сжёг в костре по приезду на дачу, когда готовили ужин, и растолок пепел, чтоб и следа не осталось. Я предупредил родителей запиской с просьбой никому не говорить, что мы здесь. Собирался вернуться в четверг вечером, а утром уже ехать в Москву. Погода была хорошей, ночи – тёплыми, мы взяли с собой купальные вещи. И всё было-бы замечательно, если-бы не Света.
Света вела себя отстранённо, мало улыбалась, не интересовалась ни клубникой, ни земляникой, ни грибами. Купаться не ходила. Всё время была задумчива. И конечно отлучила меня от тела. Я особо не переживал. Девчонка вновь резко повзрослела, надо было дать ей время это осознать. А дальше – посмотрим, что будет.
Был вечер среды, уже стемнело. Я сидел на улице на бревне, жёг костёр и пил чай. Света была в доме. Я ни о чём особо не думал. Планировать что-то по приезду в N-ск рано. Ничего ещё не известно. Непонятно куда меня поселят, где и как я буду работать. Да и по Светке появились вопросы. Мне кажется, она передумает со мной ехать. Да ещё и последнюю треню пропустил, как раз сегодня. С парнями не попрощался, с Палычем. Наташку не увидел. И чего я опять про Наташку? Нет-же у меня к ней ничего. Вон о Светке-бы лучше думал, вот жопой чую – не поедет. Блин, выпить-бы…
Скрипнула дверь домика, Света вышла в накинутой не плечи куртке, села рядом.
- Слав, я тут подумала… Я не поеду с тобой.
- Тогда завтра поедем домой пораньше, надо с твоим отцом созвониться. Он тебя, может, к тётке в Харьков отправит.
- Ты не злишься?
- Ты заметила, что я вообще никогда не злюсь? Особенно на тебя.
- Заметила. И это не радует. Это означает, что я не вызываю у тебя сильных эмоций.
- Ты ко мне тоже в последнее время поостыла.
- Нет, Славка, не поостыла. Мне просто надо в себе разобраться. Я не понимаю ничего. Тебе ведь лет не больше, чем мне. Откуда -же ты знаешь, как надо? Как жить, как действовать. Мне с тобой очень спокойно, я чувствую себя защищённой. Но, в то же время я чувствую, что не понимаю происходящего, не получаю опыта. Интуитивно я понимаю, что ты был прав, когда этих двоих побил. Ты меня защищал. Но, с другой стороны, я не понимаю, от чего ты меня защитил. Мне всю жизнь говорили, что у нас самое справедливое государство в мире. Но в последнее время я сталкиваюсь только с обратным. Всё, во что я верила оказалось миражом.
- Ты не права. Не всё. Твой отец тебя любит. Это действительно так. Это не поменялось. И твоя мать тоже любит тебя. Зря ты к ней не ходишь. И они оберегали тебя от лишнего знания, как могли. Просто они думали, что так для тебя будет лучше. А то, что одна государственная структура на поверку оказалась не такой, какой ты её себе представляла, так это проблема госструктур, а не твоя. Я тебе по секрету скажу, все госструктуры не такие, какими мы их себе представляем. Любую возьми, хоть КГБ, хоть торговлю, хоть промышленность.
- Всё равно. Почему ты это знаешь и понимаешь, а я – нет? Мы ведь ровесники. В школах разных учились, но по одинаковым букварям. Так почему ты знаешь, как бывает, а я не знаю?
- Потому, что у меня нет папы – милиционера. Потому, что у нас в холодильнике не бывает колбасы, или мяса, если родители не съездят в Москву. Потому, что мне в детстве, чтобы сходить в кино, надо было неделю вставать в шесть утра и идти стричь подорожник и сушить его, чтобы сдать в аптеку и получить несколько копеек на билет. Потому, что мама с папой тянули из последних сил свою зарплату, чтобы свести концы с концами. Потому, что вкусные шоколадные конфетки, например «Белочка», я видел только на большие праздники, например, на новый год. Вобщем, потому что мы родились и выросли в разных семьях и в разных социальных средах.
- Так как мне понять, где правда, а где ложь? Как понять, что меня обманывают, пользуются моей доверчивостью?
- Просто попробуй посмотреть на ситуацию непредвзято. Взглядом стороннего наблюдателя. Так, будто ты не знаешь ничего о тех, кто в ситуацию вовлечен, и подумай, кто извлечёт из ситуации выгоду. Это не просто, но, со временем ты привыкнешь. И станешь прожжённым циником.
Света придвинулась и положила мне голову на плечо.
- Слав, а тебе со мной хорошо?
«Блин! Вот что ей сказать? Что не чувствую к ней ничего? Что мне нравится с ней кувыркаться в постели, а большего мне от неё не надо? Блин!»
- Конечно хорошо. Я бы к тебе не ездил, не нянчился с тобой.
«Это, кстати, правда. Хрен-бы я к ней ходил. И не только из-за секса. Вон к Наташке-бы заныривал, или ещё кого нашёл-бы. Ля! Я точно псих!»