— Вот – он протянул мне двушку.
- Всё, забирай этих и валите – я пошёл обратно к телефон-автомату.
- Ну, козёл, мы тебя запомнили, понял!? Лучше нам не попадайся! – но я уже набирал номер, встав так, чтобы контролировать эту троицу. Трубку сняли с третьего гудка.
- Слава, это ты? – опять мама, - Ты где? Домой когда придёшь?
- Мам, да, это я – в этот раз мне удалось справиться с эмоциями и комком в горле – Я сегодня не приду, не ждите. Я к парням в гости пойду, меня пригласили. Завтра приеду. Не беспокойтесь.
- До этого, минут пять назад ты звонил?
- Да, мам, я. Со связью были какие-то неполадки. Я – алё-алё, а ты не слышишь.
- Я в трубке какие-то крики слышала. Как будто хулиганы какие-то кричали.
- Да, мам, я тоже слышал. Говорю-же, со связью что-то. А у меня всего одна монетка была. Хорошо, хоть парни мимо проходили, монетку дали. А-то бы не знаю, что и делать.
- Смотри, осторожней там, не ввязывайся ни во что.
- Да-ну, мам, кому я нужен-то.
- Мне нужен. Да хоть вот Кате твоей. Чего к ней сегодня не пошёл?
- Да мам, с парнями, может, в последний раз видимся, сейчас все по армиям разбегутся, а два года – это долго. Кто знает, удастся ещё вот так встретиться или нет. А Катьке – не знаю, нужен я или нет. Подозреваю, что скорее – нет.
- Поссорились?
- Нет, мам, когда-бы я успел? Просто, общее направление отношений, похоже, катится не в ту сторону.
- Да ладно, помиритесь ещё.
- Может и помиримся. Ладно, мам, мне пора, вон ребята машут уже.
- Ну, беги, будь осторожен.
- Пока, мам, – и, не удержавшись, добавил – люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю – в голосе подозрение и сомнение, - у тебя всё в порядке?
«Ля, вот-же дурак! Она теперь волноваться будет. Это-же МАМА!» - Да, всё хорошо.
Мамы носят нас внутри себя девять месяцев. В это время с их телами происходят всякие метаморфозы, не всегда хорошие. Потом они нас рожают. В муках, по-библейски. Бывает, что по несколько часов. Потом они нас кормят соками своего тела, таскают нас на руках, укачивают, играют с нами, болтают с нами, рассказывают нам сказки. Мамы знают нас гораздо дольше, чем мы знаем себя, и знают гораздо больше о нас, чем мы знаем о себе. Они нас насквозь видят. Буквально. И если кому-то кажется, что он обманул свою маму – не обольщайтесь, это ваша мама позволила вам думать, что вы её обманули.
С отцами всё по-другому. Отцы считают, что главная их задача – притащить свежеубитого мамонта в пещеру, бросить его на пороге и, издав победный рык, завалиться на диван с пультом от телевизора. А мама идёт к туше мамонта, сдирает с него кожу, срезает мясо, крутит фарш, делает котлеты, варит борщ и прочее. При этом не важно, устала она или нет, работала она или отдыхала весь день.
- Ты выпил что-ли?
- Ну чуть-чуть шампанского с ребятами. По бокальчику. – шампанское мы и правда пили. Я – из чисто спортивного интереса. Сравнить вкус советского шампанского из СССР со вкусом шампанского, который я помнил. Никакой разницы, скажу я вам.
- Ладно, иди, веселись. Сильно не наклюкайся.
- Пока – я повесил трубку.
Боже, как я скучал по ней! Вот так-бы говорил и говорил. Мама умерла, когда мне было тридцать восемь. А я даже не знал и на похороны не приехал. А узнал в новогоднюю ночь, когда позвонил поздравить, от брата с сестрой. И позже, когда приезжал в родной город, всеми силами избегал ходить на кладбище. Так сохранялась иллюзия, что она ещё жива, просто мы не видимся, потому что мне некогда.
Я вернулся к Ленке.
- Чёт долго ты.
- Да, понимаешь, девушку встретил на улице. Симпатичную и одинокую. Пока до дома проводил, пока до квартиры, пока до кровати, так время и пролетело.
- Да вы – ходок, молодой человек. Ко мне только со справкой из вендиспансера теперь.
- Да ладно, я же осторожно. Всего на полшишки.
- Ладно. Что-то вымотал ты меня сегодня. Может спать пошли?
- Пойдём. Давненько я тебя давно голую не видел.
- Нет, Слав, просто спать. Завтра вставать рано. Надо покрывало постирать, вещи собрать, на поезд успеть.
- Всё-всё, обещаю не трогать. Но хоть смотреть-то можно?
Ленка уснула, кажется, ещё не коснувшись головой подушки. Лежала рядом со мной голая и сопела в две дырки. А я смотрел на неё и всё перебирал прошедший день с момента, как очнулся возле дерева. Пытался понять, что-же это – сон, похожий на явь? Или сном была вся предыдущая жизнь. А как-же моя жена, мои дети. Я ведь их люблю. Получается, их ещё нет? А как-же нет, когда я их знаю, помню. Помню с момента их рождения, помню все глупости, которые они совершили, все несчастья, которые они нам с женой принесли. Женился я когда мне было уже тридцать пять, и жена была на пятнадцать лет моложе меня. Вот такая вот причуда жизни. Она родила мне троих замечательных детей. И теперь вот, получается, всего этого не было?
Так и не придя ни к какому выводу, я повернулся к Ленке лицом и, закрывая глаза, подумал: «Если завтра проснусь с ломотой в пояснице – значит всё сон».
Глава 5
5.
Первое, что я почувствовал проснувшись, была ломота в пояснице. «Ну вот и сказочке конец. Эх, жаль. Но всё равно, оттянулся, пусть даже во сне. Девчонку интересную повалял, молодым себя почувствовал. Будет что на свалке вспомнить, как говаривал один киногерой. Хорошо, но мало». Открыл глаза и взглядом упёрся в Ленкино спящее лицо. «Не понял». Я аккуратно, не шевелясь, попытался оглядеться. Ну, да, Ленкина квартира, какой я её запомнил. Никаких стоек для капельницы, никакого больничного интерьера. «Так чего-же спину ломит? А, ну-да, длительная нетипичная нагрузка. Мы с Ленкой вчера не меньше часа активно пёхались. Ну, что решаем? Получается, что это - самая настоящая, неподдельная явь, ни о каком сне речи не идёт. Или идёт? Короче, чтобы не терзаться, буду относиться к тому, что происходит, как к настоящей жизни. По крайней мере до тех пор, пока кто-то или что-то не докажет мне обратное».
Придя к такому решению, стал аккуратно переворачиваться, стараясь, не разбудить при этом Ленку. О, а вот и вторая причина моего пробуждения – железобетонный стояк, ранее замаскированный болью в пояснице. Ленка почувствовала моё шевеление и открыла глаза. Увидев меня улыбнулась.
-Привет, охальник. Что ты вчера со мной сделал, что я спала как в детстве – крепко и сладко – она зевнула и потянулась, - А я смотрю, ты снова рад меня видеть - сказала она, косясь на мой стояк.
— Это - утро, Лен. По утрам все мужики так радуются, не важно чему. Даже кирпичу или гвоздю. Хотя, то, что я сейчас вижу радует взгляд гораздо сильнее, чем кирпич. Я в туалет.
- Смотри, на потолок не наделай.
- Я на руки встану специально.
Да, ссать с утренней эрекцией – то ещё испытание. Однако справился. Просто поссал, стоя в ванне, а затем смыл все следы. На выходе встретил голую Ленку, которая сменила меня в санузле. Войдя в комнату заозирался в поисках смартфона. Я и переворачиваться стал, когда проснулся, чтобы время посмотреть на экране. Потом до меня дошло, где я и кто я. Вот-же привычка – вторая натура. Как без мобильника неудобно. Даже время посмотреть негде.
- Лен, где у тебя часы – спросил я у вошедшей в комнату Ленки.
- Да вон будильник на комоде.
- Что, только без пятнадцати шесть?
- Ну-да. И мы ещё кое-что успеем – сказала Ленка подходя ко мне и оттесняя меня к кровати.
После секса, в котором Ленка обкатала позу наездницы, мы сидели на кухне и пили пустой чай. Весь хлеб и яйца мы сожрали ещё вчера, потому сейчас довольствовались лишь сладким, но пустым чаем.
- Во сколько у тебя поезд? – спросил я.
- В девять – сорок.
- Я провожу, хорошо?
- Попробовал-бы не проводить.
- Угрозы?
- А ты как думал.
- Лен, а почему у нас так всё вчера легко вышло?.. Не притворяйся, что не поняла вопроса.
- Ну, во-первых – ты мне понравился, когда пел. И я загадала себе, что если удастся с тобой познакомиться, то у нас обязательно будет… Во-вторых, как я уже говорила, у меня год никого не было. Ну и в-третьих – квартира свободная, ну не пропадать же вечеру.