С этими словами он схватил её за горло и свободно поднял над полом. Женщина захрипела, вцепившись в его руку, но лишь беспомощно мотала ногами, не в силах бороться с таким противником.
— Запомни, Маша, уже на следующей неделе я жду от тебя ответа! — пробасил псевдокнязь. — И не смей вновь встречаться с Филатовым! Я слежу за всеми вами! И... а-а-а!
Морозова всё же смогла исполнить свою мечту и пронзила руку врага той самой ручкой. Лжетарников отступил, держась за кровоточащую конечность, но быстро пришёл в себя.
— Сука, — прохрипел он, с ненавистью глядя на неё. — Ну, ладно, будь по-твоему. Не хочешь по-хорошему, тогда готовься к моему гневу!
После чего взметнулся к потолку, превратившись в ворона, и вылетел наружу. Гром сотряс небеса, и в тот момент он показался Морозовой ударом молота дьявольского судьи, зачитавшего ей приговор. Хозяйка дома буквально упало в кресло и прикрыла глаза.
— Вот зачем... — только и прошептала боярыня, перед тем как по щекам заскользили слёзы.
***
Нет, конечно же, за мою дерзость никто на улицу меня не выставил. Наоборот, меня «наказали». Но, когда это делает обворожительная красотка, можно ли отказаться? Не знаю, кто да как, а вот я не смог. И правильно сделал.
А наутро среды мы уже были готовы к возвращению домой. Водитель приехал ближе к полудню, так что нам удалось побыть наедине ещё несколько часов. И признаюсь, я был искренне этому рад. Впервые за это долгое (или нет, сложно сосчитать) время я не занимался делами преступников или аристократов. На эти два дня я перестал быть Мором и стад простым парнем Ильёй Филатовым, который вот-вот (ладно, это будет нескоро) должен жениться и стать настоящим мужчиной. Главой рода Филатовых...
Жаль, что родители этого не увидят, — единственное, что могло огорчить меня в тот день.
Машина остановилась возле моего дома. Водитель не спешил открывать мне дверцу, да я и не настаивал, хотя мысленно запомнил его. Мало ли, вдруг потом пригодиться.
— Тебе пора? — почему-то спросила Люда, повернувшись ко мне и сжав мою ладонь.
— Да, госпожа Смирнова... ай, — воскликнул я, когда девушка ущипнула меня за бок. — Прости, — я кивнул на водителя, но Люда была непреклонна. — Да, пора, — коротко ответил я и улыбнулся. — Но завтра мы увидимся в школе, разве этого мало?
— Не нарывайся, — сурово произнесла девушка, уже потянувшись ко мне пальцами.
— Ладно, ладно, — я вскинул руки, будто сдавался. — Твоя взяла.
— Вот и молодец, — она прищурилась, а затем потянулась вперёд и нежно поцеловала в губы. — Эти выходные были просто великолепны, Илья, — она оторвалась от меня и улыбнулась. — Буду ждать завтрашнего дня.
— Я тоже, — кивнул в ответ и, попрощавшись, выбрался наружу.
Машина медленно поехала в центр города. Я же сделал глубокий вдох, потянулся и довольно хмыкнул.
— Да уж, натворили мы дел...
***
Дома, опять же, к моему счастью, никого не было. Даже Димасика, что весьма радовало. С одной стороны, я понимал, что они «беспокоятся» за меня. С другой, память реципиента подкидывала образы о том, как они «беспокоились», и это было не очень приятно. Так что я просто переоделся и направился к дядюшке Хао. В школу можно было не идти, а вот пропускать уроки старика мне совсем не хотелось.
— О-о-о, вижу, ты сегодня в добром расположении духа, мой ученик, — протянул Хао, когда встретил меня в магазинчике.
— Да, учитель, — я почтительно поклонился, но тут же был вынужден отскочить и поставить блок, выпуская покров, так как старик ударил по мне тростью.
— Неплохо, — довольно произнёс он, поглаживая свою бороду. — Но я знаю, что ты можешь лучше. Поэтому, — он изучающе обвёл взглядом салон магазина, — уберись-ка здесь, а я пока приготовлю нам чай.
Сперва я оторопел от подобного заявления, но потом лишь усмехнулся и принялся за дело.
Мы тренировались с ним до позднего вечера. Позже к нам присоединилась и Минь, хотя особого участия и не принимала. Её положение в их семье меня несколько беспокоило, казалось, что она тоже имеет право заниматься одновременно со мной. Тем более, что по словам самой девушки, дядюшка Хао обучал её. Но вот когда появился я, то старик переключил всё своё внимание на мою скромную персону, будто позабыл о внучке, превратив её в обычную прислугу. И вот за это я испытывал свою вину. Но лезть в «чужой дом» не собирался.