— Похоже, кто-то сделал это намеренно, — сказал один из работников фермы Хассока, — Видимо, кто-то разжег костер в амбаре. Ваш муж бросился тушить пожар первым, но рухнувшая крыша сломала ему ногу. Благо, мы работали неподалеку и вытащили его.
— Давайте перенесем его скорее в дом, — сказала я. — Но удобно ли ему на этих… носилках?
— Так для него лучше всего, миссис.
Я заметила, что нога Жан-Луи странно подвернута, и догадалась, что она сломана. Я относилась к тем женщинам, которые сохраняют хладнокровие во время испытаний, подавляя свои эмоции и страх и прикладывая все усилия для того, чтобы сделать то, что необходимо.
Я знала, что мы должны зафиксировать перелом перед тем, как переносить Жан-Луи, и решила сделать это сама. Я послала одну из служанок в дом за самой длинной прогулочной тростью, которую она могла найти, и за чем-нибудь, что можно было бы использовать в качестве бинтов.
Слуги бережно уложили Жан-Луи на импровизированные носилки, и я взяла его за руку. Я догадывалась, что мужу больно, но он был озабочен моим волнением больше, чем собственными страданиями.
— Со мной все в порядке, — прошептал Жан-Луи. — Ничего… страшного.
Вскоре принесли прогулочную трость, которую я могла использовать как шину, и рваные простыни. Мои помощники бережно держали ногу, когда я очень осторожно привязала ее к трости. После чего Жан-Луи перенесли в постель до прихода доктора.
— Это перелом ноги, ничего более, — сказал доктор.
Он похвалил меня за правильные действия: что я вовремя наложила повязку и правильно закрепила кость.
Я сидела у кровати мужа, пока он не заснул, и вспоминала те мучительные секунды, когда подумала, что он мог умереть, и то ужасное опустошение, которое меня охватило. Дорогой Жан-Луи, что бы я делала без тебя? Я должна быть благодарна тебе за все то счастье, которое у нас было, я не должна роптать на судьбу, которая сделала меня бесплодной.
Едва Жан-Луи уснул, приехали моя мать, Сабрина и Дикон.
Женщины были потрясены и хотели услышать все о происшествии.
— Только подумать, что Жан-Луи мог серьезно пострадать. И все из-за амбара Хассоков.
— Увидев огонь, он сразу же бросился его тушить.
— Ему нужно было позвать кого-нибудь на помощь, — промолвила Сабрина.
— Поверьте, — ответила я, — Жан-Луи сделал все правильно.
— Но он мог погибнуть!
— Он не думал об этом, — сказала матушка. — Жан-Луи просто пытался погасить пожар. И если бы он не сделал этого, то огонь распространился бы на поле и Хассок лишился бы урожая.
— Лучше бы, пусть погибло зерно Хассока, чем Жан-Луи, — сказала Сабрина.
— Кто-нибудь знает о том, как начался пожар? — спросила мать.
— Причины выяснятся, — ответила я. Матушка пристально посмотрела на меня:
— Это происшествие разрушило ваши планы поездки в Эверсли.
— Ах, из-за этого пожара я и забыла о ней…
— Бедный старый Карл! Он будет так расстроен!
— Может быть, Сабрина могла бы поехать вместо меня? — сказала я. — Возьми Дикона.
— О да! — воскликнул Дикон. — Я хочу поехать в Эверсли.
— Нет, — ответила Сабрина. — Мы вряд ли будем там желанными гостями. Помни, твой отец — проклятый якобит.
— Ладно, посмотрим, — сказала мама. — Что нужно сделать сейчас, так это оказать помощь Жан-Луи.
— На это уйдет время, — заметила я.
— А если пожар начался из-за чьей-то неосторожности…
— Но кто мог это сделать? — спросила я.
— Наверное, это сделали неумышленно, — промолвила Сабрина.
Во время нашего разговора вошли двое работников Хассока. Они внесли сплавившееся оловянное ведро с несколькими кусками обугленного мяса.
— Теперь мы знаем, как начался пожар, хозяйка, — сказал один из них. — Кто-то пытался приготовить мясо, разведя костер в этом старом ведре. Он положил мясо на сетку, а сетку пристроил над ведром.
— О, небо! — воскликнула я. — Надеюсь, это был не бродяга?
— О нет. Бродяги понимают в этом больше. Тот, кто это сделал, мало в этом смыслил, потому что устроил костер в ведре, а оно, видимо, выпало из рук. Тогда он испугался и убежал.
— Вы знаете, чье это ведро? Откуда оно появилось?
— Нет, но попытаемся выяснить, если сможем.
Мне выдалась нелегкая ночь. Я спала на узкой тахте в гардеробной, оставив дверь в нашу спальню открытой, чтобы можно было услышать, когда Жан-Луи проснется. Мой муж лежал на большой кровати, а я успокаивала себя тем, что ничего серьезного не случилось, всего лишь сломана нога, с которой при правильном уходе все будет в порядке.
Я удивилась, ощутив острое чувство разочарования из-за того, что мне, по-видимому, придется отложить визит в Эверсли на довольно долгий срок, поскольку сомневалась в том, сможет ли Жан-Луи в скором времени совершить продолжительную и явно утомительную поездку.
Я позволила себе слишком много думать об Эверсли-корте и страстно желала взглянуть на Эндерби, на дом, который сыграл столь большую роль в истории нашей семьи. Я не сознавала, насколько страстно мечтала о приключениях.
Я спала беспокойно и в середине ночи, непонятно от чего, проснулась. Я прислушалась, но в спальне было тихо. И тут мне пришла в голову потрясающая мысль: почему бы мне не поехать в Эверсли одной?
Чем дольше я размышляла об этом, тем более вероятным мне это казалось. Конечно, кто-то укоризненно покачает головой, ведь молодые женщины не должны путешествовать в одиночку. Но я и не собиралась ехать совершенно одна, ведь меня будут сопровождать двое грумов и слуга, который присмотрит за багажом.
Я слишком разволновалась, чтобы снова уснуть, и лежала в кровати, строя планы поездки в Эверсли, даже если Жан-Луи не сможет сопровождать меня.
На следующее утро выяснилось, что из нашего сарая пропало ведро, и, без сомнения, именно оно было обнаружено в амбаре Хассоков.
Все это исключало предположение о бродяге. В пожаре был виновен кто-то из наших работников.