Я сидела у кровати мужа, пока он не заснул, и вспоминала те мучительные секунды, когда подумала, что он мог умереть, и то ужасное опустошение, которое меня охватило. Дорогой Жан-Луи, что бы я делала без тебя? Я должна быть благодарна тебе за все то счастье, которое у нас было, я не должна роптать на судьбу, которая сделала меня бесплодной.
Едва Жан-Луи уснул, приехали моя мать, Сабрина и Дикон.
Женщины были потрясены и хотели услышать все о происшествии.
— Только подумать, что Жан-Луи мог серьезно пострадать. И все из-за амбара Хассоков.
— Увидев огонь, он сразу же бросился его тушить.
— Ему нужно было позвать кого-нибудь на помощь, — промолвила Сабрина.
— Поверьте, — ответила я, — Жан-Луи сделал все правильно.
— Но он мог погибнуть!
— Он не думал об этом, — сказала матушка. — Жан-Луи просто пытался погасить пожар. И если бы он не сделал этого, то огонь распространился бы на поле и Хассок лишился бы урожая.
— Лучше бы, пусть погибло зерно Хассока, чем Жан-Луи, — сказала Сабрина.
— Кто-нибудь знает о том, как начался пожар? — спросила мать.
— Причины выяснятся, — ответила я. Матушка пристально посмотрела на меня:
— Это происшествие разрушило ваши планы поездки в Эверсли.
— Ах, из-за этого пожара я и забыла о ней…
— Бедный старый Карл! Он будет так расстроен!
— Может быть, Сабрина могла бы поехать вместо меня? — сказала я. Возьми Дикона.
— О да! — воскликнул Дикон. — Я хочу поехать в Эверсли.
— Нет, — ответила Сабрина. — Мы вряд ли будем там желанными гостями. Помни, твой отец — проклятый якобит.
— Ладно, посмотрим, — сказала мама. — Что нужно сделать сейчас, так это оказать помощь Жан-Луи.
— На это уйдет время, — заметила я.
— А если пожар начался из-за чьей-то неосторожности…
— Но кто мог это сделать? — спросила я.
— Наверное, это сделали неумышленно, — промолвила Сабрина.
Во время нашего разговора вошли двое работников Хассока. Они внесли сплавившееся оловянное ведро с несколькими кусками обугленного мяса.
— Теперь мы знаем, как начался пожар, хозяйка, — сказал один из них. Кто-то пытался приготовить мясо, разведя костер в этом старом ведре. Он положил мясо на сетку, а сетку пристроил над ведром.
— О, небо! — воскликнула я. — Надеюсь, это был не бродяга?
— О нет. Бродяги понимают в этом больше. Тот, кто это сделал, мало в этом смыслил, потому что устроил костер в ведре, а оно, видимо, выпало из рук. Тогда он испугался и убежал.
— Вы знаете, чье это ведро? Откуда оно появилось?
— Нет, но попытаемся выяснить, если сможем.
Мне выдалась нелегкая ночь. Я спала на узкой тахте в гардеробной, оставив дверь в нашу спальню открытой, чтобы можно было услышать, когда Жан-Луи проснется. Мой муж лежал на большой кровати, а я успокаивала себя тем, что ничего серьезного не случилось, всего лишь сломана нога, с которой при правильном уходе все будет в порядке.
Я удивилась, ощутив острое чувство разочарования из-за того, что мне, по-видимому, придется отложить визит в Эверсли на довольно долгий срок, поскольку сомневалась в том, сможет ли Жан-Луи в скором времени совершить продолжительную и явно утомительную поездку.
Я позволила себе слишком много думать об Эверсли-корте и страстно желала взглянуть на Эндерби, на дом, который сыграл столь большую роль в истории нашей семьи. Я не сознавала, насколько страстно мечтала о приключениях.
Я спала беспокойно и в середине ночи, непонятно от чего, проснулась. Я прислушалась, но в спальне было тихо. И тут мне пришла в голову потрясающая мысль: почему бы мне не поехать в Эверсли одной?
Чем дольше я размышляла об этом, тем более вероятным мне это казалось. Конечно, кто-то укоризненно покачает головой, ведь молодые женщины не должны путешествовать в одиночку. Но я и не собиралась ехать совершенно одна, ведь меня будут сопровождать двое грумов и слуга, который присмотрит за багажом.
Я слишком разволновалась, чтобы снова уснуть, и лежала в кровати, строя планы поездки в Эверсли, даже если Жан-Луи не сможет сопровождать меня.
На следующее утро выяснилось, что из нашего сарая пропало ведро, и, без сомнения, именно оно было обнаружено в амбаре Хассоков.
Все это исключало предположение о бродяге. В пожаре был виновен кто-то из наших работников.
Фермер Хассок объявил, что, когда найдут негодяя, тому не поздоровится.
Установив, кому принадлежит ведро, найти виновника было нетрудно. После полудня Нед Картер пришел ко мне, таща за собой своего сына Джека.
Джек был очень испуган, в его глазах стояли слезы.
— Это маленький бесенок виноват, хозяйка, — сказал Нед Картер. — Он признался мне во всем. Это он взял ведро, чтобы приготовить немного мяса. Только я не могу добиться от него, где он взял мясо, но я это сделаю. Когда он попробует моего ремня, я узнаю все. Я уже сказал ему, что ему не миновать каторги или виселицы.
Я почувствовала жалость к Джеку Картеру. Это был всего лишь мальчишка, испуганный ребенок, охваченный ужасом.
Во мне шевельнулось воспоминание. Конечно, в последний раз, когда я видела Джека, он был не один! Это было за час или около того перед тем, как начался пожар.
Я знала, что сыну садовника не могла прийти в голову такая мысль.
— Джек, с тобой был кто-нибудь, когда ты пошел к амбар? — спросила я.
Джек испугался еще больше.
— Нет, хозяйка, там был только я, но я не хотел сделать ничего дурного…
— Где ты взял мясо?
Мальчик молчал. Но я уже знала правду.
— Отвечай хозяйке, — приказал Нед, давая мальчику подзатыльник, который заставил того отшатнуться к стене, которая спасла его от падения.
— Подожди, Нед, — сказала я. — Не спеши. Не бей мальчика, пока я не наведу некоторые справки.
— Но он же виноват, хозяйка.
— Подожди немного. Мы должны сходить в Клаверинг-холл.
Джек выглядел так, будто собирался задать стрекача, и это еще больше убедило меня в правильности моей догадки.
— Идем, — сказала я. — Идем сейчас же. Матушка очень удивилась, увидев меня входящей с Нед ом Картером и его перепуганным сыном в гостиную.
— Что случилось? — вскрикнула она.
— Где Дикон? — спросила я.
— Я думаю, он уехал кататься верхом с Сабриной. Зачем он тебе?
— Я срочно хочу видеть его.
К счастью, в этот момент вошли Дикон и Сабрина, раскрасневшиеся от езды. Это было как нельзя кстати.
Дикон невольно выдал себя, так как не ожидал увидеть Картеров.
Он повернулся к двери:
— Я забыл свою…
Я преградила Дикону путь.
— Подожди минутку, — промолвила я. — Джека обвиняют в поджоге амбара Хассока. Но я думаю, он был там не один.
— А мне кажется, один, — сказал Дикон.
— Нет, — возразила я. — Там был еще один мальчик, и это был ты.
— Нет! — закричал Дикон. Он подскочил к съежившемуся Джеку. — Ты лжешь…
— Он не упоминал о тебе, — сказала я.
— О, Сепфора, дорогая, — вступилась мать. — Зачем ты тревожишься обо всем этом? Расскажи лучше, как чувствует себя бедный Жан-Луи.
— Что меня беспокоит, — сказала я с непривычной твердостью, которая охватывала меня при мысли о любой несправедливости, — так это то, что Джека Картера обвиняют в проступке, который его заставил совершить кто-то другой.
— Нет… нет! — закричал Джек. — Это моя вина. Это я разжег костер в ведре.
— Я схожу к Весте, — сказал Дикон. — У нее вот-вот родятся щенки. Может, они уже появились на свет.
— Нет, ты останешься здесь, — сказала я, — до тех пор, пока не скажешь нам, кто украл мясо из кладовой. Кто велел Джеку взять ведро и сопровождать его к амбару, где был устроен этот злополучный костер. Кто затем убежал вместе с Джеком.
— Почему вы спрашиваете об этом у меня? — спросил надменно Дикон.
— Потому что я знаю ответ: вместе с Джеком был ты.
— Ложь! — выкрикнул Дикон. Я взяла его за руку. Меня изумил злобный огонь в его детских глазах.
— Я видела тебя, — сказала я. — Нет смысла отпираться. Я видела тебя с ведром. Ты нес его, а у Джека был сверток. Я видела, как вы шли по направлению к ферме Хассоков.