Весь день во время обстрела города и расправы над беззащитным населением, тетя Маня не отходила от больного мужа. Сварила ему суп и уговорила выпить рюмочку водки. Взбив за его спиной подушки, напрягаясь всем своим слабым и старым телом, помогла ему сесть, чокнулась с ним и, морщась, выпила тоже… потом больше не пила, но его заставила выпить еще две рюмки и с радостной улыбкой смотрела как загорелись его глаза, как он повеселел и оживился… шутила прислушиваясь и вздрагивая к снарядам, глухо рвавшимися наверху: «Давно бы так! а то совсем перестал быть мужчиной! Не куришь, не пьешь! ох! грехи! грехи!» Потом бегала все-таки наверх, смотрела в щель ставни, как немцы гнали по улице арестованного, как убили девочку, которая хотела убежать от них в переулок, как увели старика, соседа и как загорелся, вдруг, как свеча его дом! Слава Богу, его дом стоял далеко и ветер перестал, можно было не беспокоиться за судьбу их дома с таким трудом построенного… дрожала и крестилась, пила воду и скорее спускалась в подвал, где лежал веселый Проша… Он, к счастью, как будто, совсем оглох, ничего не слыхал. На его вопросы о том, что творится наверху небрежно отмахивалась: «Что-то ты очень любопытный стал! Не беспокойся все хорошо совсем тихо стало! Как тогда, помнишь, когда Галанин в первый раз в нашем городе появился!»
Дядя Прохор улыбаясь вспоминал: «Да… как же помню! все помню! Я еще тогда «Христос Воскресе» пел! А потом помнишь, какой мы прием закатили! Очень даже удачный получился! И ты тогда была самая красивая и танцевала как молодая! И я тоже. Как молодой стал! Помнишь?» Тетя Маня краснела и смеялась: «Не помню… забыла! Обожди! А корова моя? Я ее досе не доила и не покормила! голодная стоит… с этой войной! Я сейчас, Проша! Подожди немного… только подою и сена подброшу и назад! Не бойся! Все будет хорошо! Видишь! не трогают нас!»
Радовалась рано… в хлеве нашли ее немцы, пришедшие арестовать родителей партизанки Котляровой, которая подло в спину убила коменданта города… все рассказал старичок, сосед, думая этим спастись от злой смерти… Но рассчитал неправильно, как только все рассказал, умер под автоматной очередью. А немцы побежали по указанному адресу… действовали точно и быстро. Корову тут же убили выстрелом в ухо. Тетю Маню, так и не научившуюся говорить по-немецки, выгнали из хлева… ударами прикладов и кованными сапогами прогнали ее в подвал, где другие немцы уже стащили дядю Прохора с кровати. Связали его вместе с ведьмой, как кричал фельдфебель с налитыми кровью глазами, ремнем, рука к руке и поставив лицом к стенке, начали обыскивать дом… Скоро вытащили на двор узлы и сундуки с кожей, материей и платьем, мешок с мукой, выгнали на двор арестованных, налили на пол бензина из принесенных бидонов и подожгли…
Тетя Маня с мужем смотрели безумными глазами как пламя вырвалось из окон и из под крыши… дом был сухой и старый, горел как спичечная коробка, раздуваясь под порывами снова поднявшегося ветра… потом их погнали по улице. Они шли спотыкаясь и мешая друг другу, связанными вместе руками… Дядя Прохор смотрел как стучала от страха зубами его жена, старался ее ободрить: «Ты не бойся! тут ведь ясное недоразумение… Придем к их начальству и нас сразу отпустят! Нас ведь знает сам господин Шубер, да и Галанин придет и прикажет! Не бойся, не стучи зубами! потерпи еще чуток!»
Но тетя Маня не могла терпеть, не могла не стучать зубами, сама удивлялась до чего часто и дробненько ими стучала. И страшно боялась и жалела своего Прошу! Что его больного и слабого стащили с кровати и гнали босого по снегу! Ведь заболеть мог еще хуже! И мучилась до исступления что, с ним так грубо обращаются и даже бьют! То, что и ее тоже били не чувствовала, не замечала, но каждый удар по телу мужа, заставлял ее дрожать и стучать еще сильнее зубами… старалась уговорить конвойных, оборачивалась к ним, заискивающе улыбалась своими разбитыми в кровь губами: «Каме-рад! нике гут!» Это было все, что она вдруг вспомнила, напрягая свою кружившуюся голову! Но напрасно! Били еще больше, ее, старую ведьму и его, бандита коммуниста!
А потом был короткий допрос… поминутно падал на землю дядя Прохор и тянул за собой обезумевшую Маню, вызывая смех и шутки палачей… потом окончательно впал в беспамятство и тогда она, слабая, незлобивая женщина, начала ругать всех немцев… Гитлера! Шубера и Галанина! Переводчик и переводить перестал: «С ума спятила старуха! да и он! Вы видите, господин полковник, он не приходит в себя… тут никакие ведра воды не помогут!» Оттащили обоих в сторонку к липе, где когда то висел и показывал язык Медведев и убили… Дядя Прохор так и не пришел в себя, но тетя Маня все суетилась, старалась своим полумертвым телом спасти его от пули… и умерла вместе с ним… пропустила сначала, через себя автоматную очередь… и одни и те же пули убили обоих… под липой пролежали они до утра и весь следующий день, для устрашения русского населения, которое еще осталось в живых…