— Задушен, — заметил Манлий.
— И скорее удавкой. — Макрон выпрямился. — Кто его нашел?
Манлий указал на одного из легионеров, стоявших с опционом. — Пиндарий.
Макрон посмотрел на молодого человека. У него было прыщавое лицо и насморк, заставлявший его сопеть через каждые несколько вдохов. — Что за история, Пиндарий?
— История, господин?
— Расскажи мне, как ты его нашел, как можно подробнее, насколько ты можешь вспомнить, — терпеливо сказал Макрон.
Юноша собрался с мыслями. — Я дежурил на южной башне, когда прозвучала смена вахты. Мне действительно нужно было поссать, и я сбежал сюда, в канаву, и тут я нашел центуриона, господин.
— Что не так с писанием в латринах?
— Трудно увидеть свой путь в темноте, господин. Если вы войдете внутрь.
— Может быть, но это против правил ссать или срать за пределами латрин. Что, если бы все это делали? Представь себе, каким будет лагерь. Вот почему у нас есть долбанные правила. Вот почему ты будешь неделю дежурить в латринах. Продолжай.
— Я увидел, как он лежал там, господин. Я подумал, он может быть пьян. Такое случается иногда, когда кто-то отчаивается от тягот службы. Потом я понял, что это офицер. Я спросил его, что может быть что-то не так, и когда он не ответил мне, я пошел его перевернуть. Но было очевидно, что он мертв, господин. Я пошел и позвал опциона. Он увидел тело и послал за центурионом. — Пиндарий пожал плечами. — Это все.
— Когда ты нашел тело, был ли кто-нибудь поблизости?
— Нет, господин.
— Ты что-нибудь слышал? Что-нибудь необычное?
— Нет, господин.
— И ты это сделал? Ты убил его, Пиндарий?
Рот юноши отвис, и он покачал головой. — Нет, господин!
Макрон на мгновение посмотрел на него и кивнул. — Все в порядке. Годится. Ты и опцион держите тело под охраной.
Пиндарий отсалютовал, и Макрон приказал другому легионеру отправиться в штаб, чтобы сообщить полководцу о находке. Когда солдат убежал по снегу, Макрон снова посмотрел на тело и глубоко вздохнул.
— Корбулону это ни капельки не понравится…
— Ты говоришь, убит? — прорычал Корбулон, глядя на тело. Снова пошел снег, мелкие хлопья кружились на легком ветру, и Макрону пришлось стряхнуть тонкий слой, чтобы обнажить следы от удавки.
— Задушили удавкой, господин. Думаю, он только что вышел из туалета, когда убийца набросился на него сзади. Это было бы быстро, и в этот час было бы очень мало людей.
— А что насчет дежурных?
— Они склонны следить за подходами к лагерю, господин, а не за тем, что происходит внутри него.
— Был бы благодарен, если бы ты держал свои саркастические комментарии при себе, центурион. Кто-то, должно быть, что-то видел или слышал.
— Возможно, господин. Но пока никто не предоставил никакой информации.
Корбулон снова осмотрел тело и откашлялся. — Я хочу поговорить с центурионом Макроном наедине. Остальные, оставьте нас. И убедитесь, чтобы нас не беспокоили.
Манлий и другие зашагали на другую сторону открытой площадки между валом и рядами хижин, вокруг которых собирались люди, ожидая звука буцины, означающего утреннее построение.
— Как ты думаешь, кто это сделал? — спросил Корбулон. — Могли ли это быть повстанцы? — продолжил он с надеждой. Даже мысль о том, что мятежник проникнет в лагерь, чтобы убить Пизона, была предпочтительнее, чем перспектива убийства центуриона одним из его людей.
— Сомневаюсь, господин. Единственный возможный путь, чтобы часовые не увидели, — это отверстие, через которое сток из латрин проходит через вал. Но этому счастливчику пришлось бы сильно попотеть, чтобы протиснуться сквозь него. Кто бы это не сделал, он рискнул ради такого человека, как Пизон. Есть причина, по которой солдаты прозвали его Зверем. Конечно, есть и другие причины.
Корбулон приподнял бровь. — Другие причины?
— Насколько я понимаю, у Пизона была репутация человека, который более чем свободно применял свой витис. Похоже, Зверь любил поколотить ребят. Такие офицеры, как правило, наживают себе врагов.
— Ты говоришь, что его убил один из его парней?
Макрон склонил голову набок. — Я говорю, что это вероятно, особенно с учетом настроения в лагере. Ребята голодны, и им не нравятся постоянные наказания. Особенно в отношении солдат, которых заставили разбить лагерь за валом.