Макрон вытащил свои вещи из хижины, которую использовал, чтобы уступить ее Катону.
— Это не дворец Мавсола, конечно. — Он пожал плечами. — Но она сухая и непродуваемая, и я прикажу одному из парней развести для тебя костер. Будет так же уютно, как дома. Кстати, — добавил он с надеждой, — ты случайно не останавливался в Тарсе по пути сюда?
— Очень ненадолго. Я видел Луция, Петронеллу и собаку.
— Как они?
— Кассий еще пока никого не съел. Мальчик простудился и весь в соплях. И Петронелла шлет тебе свою любовь и велела мне проследить, чтобы ты вернулся к ней живым и здоровым, иначе она сотворит мне большое насилие.
Макрон радостно улыбнулся. — Это моя девочка.
— Я думаю, она имела это в виду.
— Конечно, именно это, — ответил он, быстро дернув платок на шее. Он указал на кровать из груды сосновых веток. — Как я уже сказал, это не дом, но достаточно комфортно и так же хорошо, насколько это возможно тут в горах.
Катон устало кивнул. — Благодарю, мой друг. А где ты будешь спать?
— Я вытолкнул Порцина из его хижины. Он подселится к Николису. Он не слишком счастлив, но есть же все-таки привилегии в звании и все такое. В любом случае, хорошо, что ты вернулся, парень. Должен признаться, мне не очень нравилась идея, что ты бегаешь по Парфии. Думаю, у нас все сложилось хорошо, учитывая, что ты еще жив.
— Боюсь, что нет. — Катон кратко описал, что случилось с посольством, и Макрон грустно взмахнул плечами.
— Это была пустая трата хороших людей. Не так должны умирать солдаты. Не могу сказать, что мне нравится, как командующий использовал тебя и парней. Ты заслуживаешь лучшего обращения. Он предал твое доверие.
— Кажется, в наши дни совершается много предательства того или иного рода.
Макрон безрадостно усмехнулся. — Ты не знаешь и половины. У нас есть лагерь, полный голодающих, полководец, который думает, что его солдаты могут сражаться с желудком, приклеившимся к позвоночнику, пока они все еще могут быть загнаны в строй, предатели, бродящие по лагерю, разжигающие мятеж, а теперь еще один из них взял и убил центуриона. Мы сидим здесь на ящике с гадюками, парень.
— Похоже, я не могу спокойно оставить тебя командовать ни на минуту, — улыбнулся Катон. — Расскажи-ка лучше все в деталях.
Макрон рассказал печальную историю кампании, и когда он закончил, Катон покачал головой, глядя на длинный список катастроф, больших и малых. — В таком случае власть Рима станет предметом для насмешек на всем протяжении восточной границы, когда станет известно об этом. Единственная надежда для Корбулона сейчас в том, что мы возьмем Тапсис, прежде чем будем вынуждены отступить. Или прежде чем начнется мятеж, как бы маловероятен он ни был.
— Маловероятен? Я бы не был в этом уверен. Ты сам в этом убедишься, как только у тебя будет возможность походить среди солдат. Макрон шагнул к кожаному клапану, который служил дверью. — Мне надо идти. Мне нужно организовать завтрашнюю охоту. Не то чтобы я собирался участвовать во всем этом веселье, поскольку Корбулон назначил меня исполняющим обязанности префекта лагеря.
— Это могло быть шагом вперед. Хороший аккорд для завершения карьеры. Если продвижение утвердят в Риме.
Макрон покачал головой. — Ты можешь оставить себе доплату и льготы. Бумажная работа и часы корпения над просьбами и жалобами не стоят того. Я с радостью вернусь к ежедневному ритму центуриона. В любом случае, кузнецу придется всю ночь ковать кабаньи копья. Это добавит ему еще одной причины злиться. Ничего не поделаешь. Увидимся утром.
— Убедись, чтобы меня разбудили на рассвете.
— Да, господин. — Макрон кивнул и выскочил из укрытия, и кожаная занавеска снова встала на место позади него.
Дневного света все еще было достаточно, чтобы проникнуть в убежище через небольшие щели вокруг дверной рамы и щели в каменных стенах, чтобы Катон мог снять калиги, положив рядом с собой, и залезть под запасной плащ и меха, которые Макрон оставил для него. Он лежал на боку и подтянул колени, пытаясь согреться, насколько это возможно. За пределами хижины он мог слышать звуки лагерной жизни, такие, какие они были. Возможно, это был заглушающий эффект снега или мрачное настроение людей, но царила необычная тишина, как будто накануне бури. — «Это сравнение было неприятно неуместным», — подумал он.
Единственными другими звуками были случайный треск метающего снаряды осадного онагра, за которым следовал слабый удар камня, врезавшегося в оборонительные стены города. Судя по той активности в рядах осадной батареи, которую он успел увидеть ранее днем, городская стена вскоре подвергнется непрерывной бомбардировке из нескольких онагров. Как только это произойдет, оставалось всего несколько дней, прежде чем стена будет прорвана, и люди Корбулона возьмут штурмом город. И тогда проблемы армии будут решены. Возможно, опасения Макрона были менее оправданными, чем думал центурион. Катон утешил себя этим заключением и быстро погрузился в глубокий сон.