Он поднял кувшин с вином и слегка покрутил его. Он был почти пуст. Поровну разделив то, что осталось, Макрон поднял чашу.
— Тост за нашу последнюю совместную кампанию. Пусть Марс сокрушит наших врагов, и пусть Фортуна наполнит наши сундуки добычей.
— Я выпью за это.
Они осушили свои чаши, но Катона не радовала перспектива конца предстоящей кампании. Луций мог потерять кого-то, кого он считал матерью, а Катон терял кого-то, кто был для него братом и отцом. И когда наступит момент, уже невозможно будет не горевать. Он попытался избавиться от мрачной мысли. Он не имел права обижаться на Макрона за его право на счастье, которое Петронелла привнесла в его жизнь. Это было недостойное чувство, и он решил в полной мере разделить радость своего друга, когда на следующий день пара поженилась.
Глава IIІ
С первых же лучей солнца дом был поглощен неистовой деятельностью. Петронелла проснулась и была одета в розовый цвет заката, раскинувшегося над восточным горизонтом. Быстрого тычка под ребра было достаточно, чтобы Макрон проснулся, хотя и не без угрюмого ворчания и трения глаз.
— Вставай, любовничек, — весело поприветствовала она его. — На кухне есть ячменная каша, чтобы подготовить тебя к работе на день. Первым делом спустись на форум и постригись, а затем возьми тунику и тогу у валяльщика напротив бани. Убедись, что он хорошо поработал, и заплати ему четыре сестерция, и ни ассом больше. Потом ты можешь заказать хлеб на обратном пути к дому. Скажи пекарю, что я хочу, чтобы он был доставлен сюда, не позднее полудня. О, и не забудь свинью!
— Свинью? — Макрон выглядел сбитым с толку.
— Для жертвоприношения. Она в списке. — Она протянула ему вощеную табличку со своим неуклюжим почерком с подробным описанием необходимых хлебов и выпечки, а также церемониального торта из полбы. Она приподняла бровь. — Какие-то вопросы?
Макрон расправил плечи и поморщился, когда хрустнул сустав. «Хрен тебе на, я думал, что я должен отдавать приказы». Он закашлялся, чтобы прочистить слизь из горла, затем встал и отсалютовал. — Нет, госпожа! Что-нибудь еще, госпожа?
Петронелла склонила голову набок и помахала пальцем. — Поменьше надувай щеки, мой друг. Или ты запомнишь свою первую брачную ночь по совершенно неправильным причинам, — она сделала недвусмысленный жест, раздавив что-то воображаемое в руках.
Макрон поморщился. — Как прикажешь, моя возлюбленная.
— Вот так уже лучше. — Она наклонилась к нему и поцеловала его в лоб. Макрон нащупал ее зад, она отступила и отбросила его руку. — Нет времени на это. Есть работа, которую нужно сделать. Встать, солдат!
Макрон спустил ноги на пол и зевнул. — А что будет делать моя возлюбленная, пока я буду отрабатывать ее список, интересно?
Она стояла в дверном проеме, положив руки на бедра, и нахмурилась. — Твоя возлюбленная будет кормить господина Луция, мыть, расчесывать и одевать его. Затем она будет расставлять столы и скамейки в саду, печь пироги, пирожные и булочки с медом, жарить дюжину цыплят и несколько кусков баранины, а еще жарить сосиски. Затем она нарежет все приготовленное мясо и разложит по подносам и тарелкам. После этого она установит цветы и венки вокруг решеток, подметет плиты и счистит птичье дерьмо с края фонтана. И как только это будет сделано, она сможет сделать небольшую передышку перед тем, как принять ванну, причесать волосы к свадьбе и заставить себя сладко улыбнуться, когда гости начнут приходить. Доволен? — не дожидаясь ответа, она повернулась и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Макрон приподнял бровь. — Трахни меня Юпитер Наилучший Величайший, я всего-лишь только спросил…
Когда Катон поднялся немного позже, дом мастера серебряных дел наполнился грохотом посуды, скрипом переставляемой мебели, болтовней и смехом, перемежающихся громким голосом Петронеллы, которая давала указания и отвечала на вопросы. Было что-то в ее тоне, что указывало на то, что Катону, возможно, было бы лучше не ходить на кухню, чтобы попросить завтрак и свежевыстиранную тунику.
Вместо этого он надел свою вчерашнюю одежду и осторожно прошел мимо кухни в атриум. Там он нашел Луция, сидящего на краю имплювия, ногами топающего по мелководью. Он был одет в свою лучшую тунику — одежду из тонкого хлопка, окрашенного в темно-синий цвет. Его волосы были аккуратно причесаны и смазаны маслом, с локонами по краям. Он поднял руку, чтобы почесать голову, а затем резко убрал ее, услышав шаги отца.
— Следуешь приказу не трогать волосы, а? — усмехнулся Катон.