— Кто ты? — устало спросил Макрон. — И что ты хочешь?
— Марцин, господин. Я опцион центуриона Пизона. Или я был им.
— О да. Что ж, ты теперь исполняющий обязанности центуриона, пока Корбулон не назначит замену, так что начни использовать звание прямо сейчас.
— Да, господин.
— Что я могу сделать для тебя, исполняющий обязанности центуриона Марцин?
— Это похоронный фонд, господин. Я попросил у ребят обычный взнос из фондов для покрытия стоимости надгробия, и они проголосовали против.
— Что? — Макрон почувствовал, как в сердце вспыхнула искра гнева. Был обычай голосовать за деньги, необходимые для оплаты надгробия товарища. Это должно было быть формальностью. Он впился взглядом в опциона и указал на него пальцем. — Что ж, ты вернешься к своим людям и скажешь им, что они передумают и проголосуют за необходимые средства. Достаточно, чтобы заплатить за надгробие, достойное центуриона.
— Да, господин.
— Также скажи им, что чтобы они ни думали о Пизоне, этот человек верно служил Риму с тех пор, как большинство из них еще сосали грудь своей матери. Если они по-прежнему будут отказываться раскошелиться, тогда скажи им, что я приду туда и покажу им, что именно происходит с любым человеком, который думает, что может помочиться на репутацию хорошего офицера. Учитывая, что ублюдок-убийца, который сделал это с Пизоном, более чем вероятно, кто-то из его центурии, я уже не очень-то к ним расположен. Самое меньшее, что они могут ожидать, если они перейдут мне дорогу, — это то, что весь следующий год они будут выковыривать дерьмо из выгребных ям. Понял?
Опцион нервно сглотнул. — Да, господин.
— Я хочу, чтобы ты подготовил его погребальный костер завтра на рассвете. Если его надгробие не будет готово в то же время, то первой задачей дня будет назначить нового исполняющего обязанности центуриона, а второй — найти нового исполняющего обязанности опциона. А теперь убирайся с глаз на хрен и пойди и разберись с этим.
На закате рев буцины обозначил смену караула. Запах древесного дыма и каши разносился по всему лагерю, пока неработающие солдаты готовили себе ужин. Со стороны ближайших хижин донеслись громкие голоса, затем гневные крики. Склока была непродолжительной, и такие всплески не были чем-то необычным, поэтому Макрон проигнорировал это и продолжил работу. Он почувствовал, как в животе заурчало от голода, и, как только он закончил составлять приказы на следующий день, он отложил свой медный стилус, расправил плечи и попросил дежурного принести ему котелок с кашей. Ответа не последовало, поэтому он скрипнул зубами и попробовал еще раз.
— Дежурный! Эй там! Дежурный, сюда!
Рядом раздались новые крики, и на этот раз он решил разобраться с этим лично. Быстро поднявшись со стула, он направился к кожаному клапану-двери импровизированной хижины. Но прежде чем он добрался до нее, кожаный занавес раздвинулся, и появился префект Орфит, а за ним двое его людей. Все трое обнажили мечи, и в свете жаровни в углу хижины Макрон увидел опасный блеск в их глазах.
— Что это значит? — спросил он.
Орфит быстро поднял меч, так что острие уже замерло у горла Макрона. — Закрой свой рот!
Макрон запротестовал, и Орфит покачал головой.
— Не стоит! Если знаешь, что для тебя хорошо, то замолчи. — Не сводя глаз с центуриона, он отдал приказ своим людям. — Свяжите ему руки, а затем отведите его к остальным.