Он поднял первого человека на ноги, обнял его за спину и почти отвел его прочь. Макрон немного подождал, пока солдата снова не одолеет тошнота, затем пополз дальше, наморщив нос, и пролез через рвоту. Позади него он услышал проклятие Тортилла себе под нос.
Было искушение двигаться быстрее, когда они приблизились к внешнему водостоку, но Макрон сумел сдержать побуждение и продолжал ползти осторожным темпом. Затем он оказался у подножия пандуса и двинулся в темноту. Как только он дополз до поворота от канализации, он снова услышал голос второго солдата.
— Черт возьми, Нусер! — чей-то стон от тошноты казался громким и близким, а затем раздался резкий возглас. — Что, черт возьми, ты делаешь? Эй, ты! Вставай.
— Макрон! — резко прошептал Тортилл. — Он видел меня! Ты иди. Я разберусь с этим.
Прежде чем Макрон успел ответить, тяжелое тело Тортилла вырвалось из канавы, когда он выскочил и бросился на ауксиллариев. — Я весь в чертовой рвоте, а? Вы, недомерки!
Макрон яростно работал локтями и коленями, пробираясь через оставшуюся часть водостока так быстро, как только мог, выходя на полпути по обратному склону внешней канавы. Он соскользнул по снегу в сугроб внизу с мягким рыхлым хрустом. Это была опасная точка. Грязь, которую он намазал, чтобы спрятать в канаве, теперь резко контрастировала с окружающей белизной. Он нанес снег на свое тело, а затем остановился, чтобы посмотреть на вал. В поле зрения был только один человек, дежуривший в угловой башне всего в двадцати шагах от него. Снова пошел снег, из темноты катились тусклые белые пятна. Рев Тортилла, когда он бросился на пьяных солдат, и более отдаленный шум со стороны латрин был отчетливо слышен в свежем ночном воздухе, и мгновение спустя часовой повернулся, чтобы посмотреть в лагерь, чтобы понаблюдать за столкновением у канализации.
Макрон присел и двинулся вдоль канавы, пока не оказался на полпути между угловой башней и сторожкой, затем поднялся по внешнему склону и побежал в ночь, опасаясь, что тревога может быть поднята в любой момент. Но Тортилл и другие офицеры хорошо справились со своей задачей, и никто не увидел одинокую фигуру, мчащуюся по гладкому снежному пространству, простирающемуся от лагеря. Нельзя было избежать оставления следов позади него, но Макрон надеялся, что снег будет идти достаточно долго, чтобы стереть их, прежде чем их заметят.
Теперь имело значение только найти охотничий отряд и сообщить о мятеже командующему Корбулону. Он знал, что шансы были против него. У него было лишь смутное представление о том, куда он идет. Если он перестанет двигаться, вполне вероятно, что он замерзнет и будет похоронен в снегу. И все же он знал, что должен найти Корбулона, прежде чем полководец, Катон и люди его когорты вернутся в лагерь, чтобы их застали врасплох. Без плаща, чтобы согреться, Макрон скрестил руки на груди и нырнул сквозь метель в ночь.
Глава XXX
— Если я когда-нибудь выберусь… из этого, — пробормотал Макрон про себя, — клянусь всеми… богами, что я никогда больше не воспользусь вновь… фригидарием.
Насколько он мог оценить, прошло около двух часов с тех пор, как он потерял из виду факелы над воротами лагеря. С тех пор он продвигался по снегу, стараясь держать прямой курс на запад. Без ориентиров через некоторое время было невозможно узнать, куда он направляется, но он продолжал идти, надеясь, что метель пройдет и небо станет достаточно чистым, чтобы он смог разглядеть горы, тянувшиеся по северному и южному краям равнинной долины. Также было необходимо, чтобы его конечности двигались, чтобы избежать обморожения. Его туника пропиталась от ползания по водостоку и снега в канаве снаружи, и на его коже чувствовалось, что его остатки замерзли. Его единственное преимущество заключалось в том, что это служило своего рода защитой от пронизывающего ветра. Он начал терять чувствительность в пальцах ног и рук, и, продолжая засовывать руки в подмышки, брел по все более углубляющемуся снегу.
Около полуночи метель утихла, ветер также стих, хлопья снега больше не кружились в воздухе, а лениво дрейфовали, оседая на гладкой мантии, раскинувшейся перед ним. Видно было только свечение снега, и невозможно было определить его направление или даже расстояние до каких-либо заснеженных объектов вокруг него. Затем снег совсем прекратился, и небо начало очищаться с запада, открывая звезды и более широкий пейзаж. Макрон остановился, чтобы сориентироваться, и увидел, что он направляется к южному хребту гор, поэтому он слегка повернулся и продолжил, благодарный за то, что ветер полностью утих, и единственным звуком был устойчивый мягкий хруст снега под ногами и периодический глубокий выдох воздуха, когда он заставлял сделать себя особенно трудный шаг.