Катон заколебался. — Сто восемьдесят. И ни на один денарий больше.
— Да нет же, господин! Он точно стоит большего. Как минимум двести.
— По рукам! - Катон протянул ладонь и твердо схватил руку аукциониста. — Значит двести.
Аукционист стиснул зубы и кивнул. — Вы можете заплатить моему помощнику. Вон там, за помостом.
— Нет. Я хочу, чтобы он был доставлен в мой дом. Ты знаешь Юсефа, мастера по серебряным украшениям? — Катон указал на улицу, ведущую к дому.
— Я его знаю.
— Приведи раба завтра утром. Тогда я приготовлю деньги.
Аукционист потер руки. — Залог — это обычное дело, мой дорогой господин.
— Я командир преторианской когорты командующего Корбулона. Даю слово, деньги будут выплачены тебе, — Катон уставился на мужчину, осмелившегося бросить ему вызов. Другой мужчина сглотнул и неохотно кивнул.
— Слово римского офицера бесценно, дорогой господин. Как пожелаешь.
Катон взглянул на Фламиния и уловил проблеск чувства на лице мужчины. «Это могло означать благодарность», — подумал он. Или обиду. Сказать было невозможно. Он откашлялся и кивнул рабу. — Увидимся завтра.
— Да, господин.
Когда аукционист направил Фламиния к загонам за помостом, Катон отвернулся и продолжил свое продвижение по краю рынка, направляясь к «Чаше Креза» на перекрестке на дальней стороне. Он крепко держал Луция за щиколотки, а его сын сложил свои маленькие ручонки на макушке Катона, чтобы лучше держаться.
— Почему ты купил этого человека, отец?
Катон на мгновение задумался. На самом деле он был оскорблен перспективой продажи ветерана в рабство. Он прослужил достаточно долго, чтобы знать многих людей, которые рисковали своей жизнью ради Рима и своих товарищей. Именно последнее значило для него больше всего. Солдаты заботились друг о друге. Это были самые священные узы из всех. Лучше, если Фламиний будет взят на службу к Катону, чем если он будет работать до смерти на полях или в шахтах. Луций был слишком молод, чтобы все это понимать.
— Мне нужен кто-то, кто заменит Петронеллу теперь, когда она выходит замуж за Макрона.
— Она оставляет нас? — с тревогой спросил Луций.
— Нет, — заверил его Катон. — Но нам понадобится кто-то, кто позаботится о тебе и научит тебя тренироваться и сражаться. Старый солдат — лучший человек для этой работы.
— А что насчет дяди Макрона? Он же тоже старый.
Катон рассмеялся. — Я бы не стал это говорить ему в лицо, будь я на твоем месте.
— Это заставит его сердиться, отец?
— Ты даже и представить себе не можешь как…
Катон шагал следом за узкой телегой с мулом и проследовал за ней через толпу, пока они не достигли арочного входа в «Чашу Креза». Искусно нарисованное изображение улыбающегося человека, поднимающего огромную золотую чашу, украшало стену у арки. В дальней стороне был большой двор, заполненный столами и скамейками. Слуги суетились взад и вперед с кувшинами с вином и гроздьями дешевых чашек или подносами с тушеным мясом и буханками хлеба.
Большинство первых клиентов уже позавтракали, и за столиками было много места. Катон снял Луция с плеч и, понимающе улыбаясь, оглянулся, увидев знакомую фигуру, сидящую в самом дальнем от входа углу. На его столе рядом с большим кувшином с вином лежал аккуратно связанный узелок ткани. Катон увидел, что волосы мужчины были подстрижены и уложены так же аккуратно, как и у Луция, а утонченный вид дополняла только что выбритая челюсть. Рядом с ним, привязанная к ножке стола, сидела свинья, оглядывая людей во дворе со скучающим выражением на рыле.
— Давай присоединимся к дяде Макрону, ладно?
Пока они шли через двор, Макрон продолжал смотреть в свою чашку, с которой осторожно отпивал.
— Это новое домашнее животное, дядя Макрон?
Центурион вздрогнул и виновато поднял глаза и увидел, что мальчик указывает на свинью.
— Домашнее животное? — он взглянул на свинью, которая посмотрела на него и хрюкнула. — Э, нет. Не домашнее животное.
Луций вырвал руку из хватки отца и наклонился к свинье, похлопав ее между ушей. Свинья потерлась мордой о нижнюю сторону руки мальчика.
— Я ему нравлюсь!
— Это она, — сказал Макрон. — И я бы не стал с ней слишком дружить. Она не не останется с нами надолго.
— Ой, — разочарованно ответил Луций. — Разве мы не можем оставить ее?
— Думаю, это вопрос к Петронелле. В любом случае, что вы двое здесь делаете?
— Пришли на завтрак, — сказал Катон. Он взглянул на прилавок в задней части двора и жестом пригласил одну из служанок. — Сейчас мало надежды на то, что нам накроют дома. Не возражаешь, если мы присоединимся к тебе?