— Десять человек? — Катон тяжело вздохнул. Едва ли больше, чем нужно преторианцев, чтобы вести в самое сердце Парфянской империи. Это была действительно зловещая перспектива. — Я легко найду десять хороших людей, господин.
— Хорошо. Тогда пусть они будут готовы покинуть Тарс послезавтра, на рассвете. Я знаю, это короткий срок. Уже почти октябрь. Если все пойдет хорошо, вы должны вернуться до конца года. Однако было бы разумно убедиться, что твое завещание актуально, и ты со всеми попрощался. Больше нечего добавить. Можете быть свободны.
Катон ловко поднялся с табурета и, обменявшись приветствием с командующим, повернулся к Аполлонию. — Смею предположить, ты уже знаешь, где я живу.
— Конечно.
— Тогда я увижу тебя у моего дома, на рассвете через два дня.
— Как пожелаешь.
Он зашагал к двери и вышел из комнаты. Снаружи он издал долгий шипящий выдох гнева и разочарования, размышляя о своей миссии. Перспектива отправиться в самое сердце Парфии и заключить мир между двумя империями была устрашающей. Но приказы есть приказы, и он должен их выполнять. Один конкретный аспект беспокоил его больше всего: он понятия не имел, совпадали ли цели греческого агента с его собственными. Если это не так, то только боги знали, что его ждет.
Глава VI
— Что ты имеешь в виду, под тем, что я не поеду с тобой? — потребовал ответа Макрон, когда они сели за стол на кухне. — К черту. Если ты идешь навстречу опасности, мое место рядом с тобой.
— Не в этот раз, — твердо ответил Катон, гладя Кассия по голове. Собака прислонилась к его бедру, счастливо положив голову на колени хозяину. — Опасности быть не должно. Это только посольство, вот и все. Дипломатическая работа. Только разговоры и никаких боевых действий. Это не настоящая солдатская миссия, и если ты пойдешь, тебе будет до безумия скучно.
Макрон прищелкнул языком. — Кого ты обманываешь, мой мальчик? Ты перейдешь границу и ступишь на вражескую территорию. И боги знают, сколько сотен километров нужно проехать, прежде чем ты доберешься до столицы Парфии. Ты будешь отличной добычей для любых банд разбойников или местных князьков, которые решат добавить к своей коллекции красивый набор римских голов. Вам понадобится небольшая армия, чтобы пройти путь живыми. Даже если я и остальная когорта будем позади вас, я бы все равно не поставил на то, что ты благополучно доберешься.
Он остановился, чтобы проглотить ложку каши, которую Петронелла приготовила после того, как она наконец сбросила его с ложи в саду. Без каких-либо ласк между ними. Угрюмое рычание Макрона сменилось ухмылкой, когда он потянулся, чтобы поймать ее руку, но Петронелла, не обремененная похмельем, проворно отступила в сторону и сильно ударила его по щеке.
— Ничего из этого, и ты ничего более не съешь, пока ты не вымоешься, не побреешься и не переоденешь эти грязные тряпки.
— Что? — Макрон посмотрел вниз и увидел брызги засохшей рвоты на передней части своей туники. — Яйца Юпитера! Меня обрыгал какой-то ублюдок!
— Ха! — фыркнула Петронелла, отвернувшись и шагнув обратно к дому, Макрон с похотливой ухмылкой смотрел на ее мягко покачивающуюся задницу. Он улыбнулся этому воспоминанию, прежде чем его мысли вернулись к разговору с Катоном.
— И как ты думаешь, сколько парней тебе понадобится для этой работы, господин?
Катон вздохнул. — Я был бы счастливее, если бы за моей спиной была небольшая армия. А так, нас будет двенадцать, включая агента командующего.
— Двенадцать? — глаза Макрона расширились, и его ложка снова провалилась в миску. — Двенадцать? Ты верно с ума сошел?
— Не мое решение. Таков приказ Корбулона.
— Тогда он чертов сумасшедший. Послать вот так горстку римлян в Парфию. Скорее похоже на смертный приговор. — Макрон отпустил ложку и провел пальцами по своим редеющим волосам. «Там уже были отчетливые серые полосы», заметил Катон, когда его друг откашлялся и продолжил. — Не делай этого, господин. Это глупая затея. Парфяне воспримут его условия как оскорбление, и в качестве ответа они разрежут вас и других на мелкие кусочки и отправят их обратно к нему. Скажи ему, что ты отказываешься ехать.
— Я не могу. Я не вызывался добровольцем. Это был приказ.
— Приказ? — насмешливо фыркнул Макрон. — Это приказ о самоубийстве. Он самый и есть.