— Слишком долго вы просто играли в солдат. Теперь вы должны отработать все полученные монеты Рима. Вы должны заработать их, проливая пот и кровь. Вы должны укрепить свое сердце и мышцы и упрочить свою решимость. Вы должны следить за своим снаряжением. Если ваши доспехи слабы и изношены, они вас не спасут. Если ваш клинок заржавел и затупился, он не убьет за вас. Если ваши калиги изношены, они не унесут вас далеко, и вы отстанете, чтобы враг схватил и прирезал вас. А противник, с которым мы сталкиваемся, возможно, самый грозный противник, с которым когда-либо сталкивался Рим. О, я знаю, некоторые говорят, что парфяне развращены и слабы, носятся в развевающихся одеждах и с накрашенными глазами, как женщины, но те, кто представляет их такими, глупы и станут легкой добычей врага. Не дайте себя обмануть: парфянин –
опытный воин. Он скачет так, как будто родился в седле. Он может стрелять верхом так же устойчиво и точно, как если бы он стоял на земле. Парфянская конница подобна течению реки. Она огибает препятствия и беспрепятственно движется дальше, пока ее путь не преграждает плотина. Мы будем этой плотиной. Мы будем линией скал, которую враг не сможет пройти. Даже мощь их закованных в доспехи катафрактов не сломит нас. На наших щитах, на наших копьях и мечах они разорвутся в клочья. И тогда мы одержим победу!
Корбулон сделал паузу, чтобы его слова проникли в сознание, прежде чем продолжить мрачным тоном. — Но этого никогда не случится, пока вы порочите репутацию Рима, как сегодня. Я не вижу перед собой солдат, достойных этого имени. Я вижу только ленивые ошметья некогда гордой когорты, люди которой чтили свое знамя и своего императора. Это должно измениться. Если этого не произойдет, вы все станете падалью для парфянских стервятников. Префект Орфит!
Командир когорты выступил вперед. — Господин!
— Это твои люди. Ты устанавливаешь стандарты. Если с этого момента они вновь потерпят неудачу, то это будет потому, что ты потерпел неудачу. А если ты подведешь меня, я тебя не пожалею. Я требую от своих офицеров самого лучшего. Если они не могут выкладываться на полную, им не место в моей армии. Это ясно?
— Да, господин!
— Тогда проследи, чтобы эти люди были обучены должным образом. Те, кто не соответствует требуемому стандарту, будут списаны без обычных отступных. Это касается всех остальных подразделений под моим командованием. Включая легионы, — он кивнул через плечо. — И преторианцев.
Катон и Макрон быстро переглянулись.
— Это заходит слишком далеко, — тихо сказал Макрон. — Это воспримут не особо-то благосклонно в наших рядах.
— И в Риме, как только об этом узнает Нерон, — добавил Катон. — Если есть один урок, который усвоил каждый император, так это то, что нельзя пренебрегать привилегиями преторианской гвардии.
— Тоже весьма верно подмечено, — с чувством ответил Макрон.
Корбулон бросил на когорту последний взгляд испепеляющего презрения, прежде чем крикнуть Орфиту: — Разойтись! — Затем, развернув лошадь, он ударил пятками, пустил ее в галоп и повел своих штабных офицеров обратно к главным воротам Тарса, пропав в вихре пыли.
Катон посмотрел вслед еще мгновение, прежде чем взглянуть на сирийцев. — Не совсем то вдохновляющее обращение, которое требовалось этим людям от своего командира.
— Это именно то, что им было нужно, — ответил Макрон. — Они — куча дерьма, и они это знают. Чем раньше Орфит придаст им форму, тем лучше.
Катон кивнул. — Корбулон был прав в одном. Если они не будут готовы, когда придет время встретиться с парфянами, то они уже почти мертвы.
Макрон хмыкнул. — На этой радостной ноте — каковы будут твои приказы, господин?
Катон ненадолго задумался. — Парням можно было бы заняться физической подготовкой. Прогони их вокруг города пару раз, прежде чем распустить.
— Да, господин.
— Увидимся, когда ты закончишь. И не жалей их, центурион.
— А разве можно по-другому?
Катон кивнул, дернул Кассия за поводок и направился к городским воротам с собакой, бегущей рядом с ним.
Макрон же повернулся к преторианцам, многие из которых все еще скалились по поводу учиненной сирийцам взбучке. То, что между подразделениями любой армии имелось конкурентное соперничество, было фактом. Легионеры чувствовали превосходство над ауксиллариями, вспомогательные когорты возмущались высокомерием легионов, и обе группы солдат ненавидели преторианцев. Если в ту ночь кто-нибудь из сирийцев столкнется с людьми Макрона в городских питейных заведениях, это неизбежно приведет к неприятностям. В этом случае единственное, что было важно для Макрона, это то, что преторианцы сегодня нанесли другой стороне чертовски хороший пинок под зад.