— Спасибо и за это!
На другой день бургомистра остановили на улице двое полицейских; оба были не местные: один из пленных, другой из беженцев.
— Николай Сергеевич! Пойдите сюда! Мы человека задержали: одна баба сказала, что это здешний коммунист Шмелев… Мы-то не здешние, в лицо его не знаем… Так мы этого человека завели вот сюда, в этот дом, пока его кто-нибудь точно опознает, а то, если отвести в полицию, Лисенков сразу потащит в жандармерию, а там и правого, и виноватого в расход пустят…
— А где он? Я-то Шмелева хорошо знаю — три года с ним вместе работал.
Полицейские указали на полуразрушенную хатку.
— Ну, показывайте вашего Шмелева! — громко проговорил Венецкий, переступая порог хатки и наклоняясь, чтоб не стукнуться головой о притолоку.
В пустой комнате с пробитым давешней бомбежкой потолком сидел на подоконнике полицай с винтовкой, а посередине на каком-то ящике — Шмелев со связанными за спиной руками.
При входе бургомистра он поднял голову, и на его лице мелькнуло что-то вроде усмешки. Он хотел заговорить, но не успел.
— Это — Шмелев? — спросил Венецкий сопровождающих его полицейских, и в голосе его явственно звучало удивление.
— Да, этот самый! — отозвался полицай.
— Какой дурак вам это сказал? Вот уж действительно, усердие не по разуму! Хватают кого попало!..
— Значит, это не Шмелев?
— Конечно, нет!.. Даже сходства никакого нет! Что это вашей бабе почудилось?.. Как вас зовут? — обратился он к Шмелеву.
— Беляев Иван Петрович! — назвал тот первую фамилию, какая пришла в голову. — Я из Маркова.
— Немедленно отпустите его! — приказал бургомистр. — И никому не рассказывайте, а то сами же окажетесь в дураках!..
— Спасибо, Николай Сергеич! — сказал один из полицейских, а другой проговорил, перерезая веревки на руках пленника:
— Ну, дядька, иди своей дорогой, да благодари Бога, что все так хорошо обошлось!..
Глава 20
Депутат Верховного Совета
— Маруся! Стойте! Подождите! Дело есть!
Маруся Макова, как обычно идущая утром на работу, остановилась посреди улицы, глядя на быстро подходившего к ней Виктора Щеминского.
— Ну, что такое случилось, господин зам-пом-шеф-полицай?
Голос ее звучал насмешливо: ничего дельного услышать от Витьки она не ожидала, но приглядевшись, заметила, что лицо беспутного парня сегодня было очень серьезным и встревоженным.
— Маруся!.. Только никому об этом ни слова!.. Знаете, кого вчера арестовали?
— Кого? — Маруся сразу перестала смеяться.
— Козловскую, Евдокию Николаевну, учительницу…
— Евдокию Николаевну? — тревожно переспросила Маруся. — Но каким образом она в Липне оказалась?
— Черт ее знает!.. Она не говорит… Пришла зачем-то и попалась… Ее Пылик опознал… А у него с ней старые счеты, еще с советского времени… Он сделает все, чтоб ее угробить… А брат ее — главный партизанский командир.
Маруся задумалась и медленно пошла дальше; Виктор шел рядом.
— Брат — партизанский командир… — как бы про себя рассуждала Маруся. — Сама — коммунистка, депутат Верховного Совета… Да еще впридачу старые счеты с Лисенковым… Не важно!.. Ее могут расстрелять в два счета… Еще тебя, Витя, расстреливать пошлют…
— Если бы меня послали, я бы знал, что делать! — воскликнул Виктор. — Да меня Пылик не пошлет, не доверит!.. Он знает, что я у нее учился… Да такого человека, возможно, сами немцы пустят в расход…
Некоторое время оба шли по улице молча.
— Где она сейчас? — деловито осведомилась Маруся.
Виктор с досадой махнул рукой.
— Да в жандармском подвале… Там день и ночь у дверей немецкий патруль, и замок два пуда, и окна заделаны… Если бы она у нас в полиции сидела, мы бы с Котом что-нибудь придумали, а там…
Он вдруг замолк, заметив, что лицо его собеседницы неожиданно прояснилось.
— Это подвал, где Ольховский дом? — спросила она.
— Ну, да!
— А еще там есть арестованные?
— Нет никого… Раньше сидело человек двадцать, да их на днях куда-то отправили. Она одна сидит.
— Ну, вот что, Виктор! — решительно сказала Маруся. — Если ее куда-нибудь переведут — ты мне сразу скажешь! Хорошо?
— Ладно!.. А что вы хотите делать?
— Что я хочу делать, того полицаям знать совершенно незачем! Иди куда-нибудь, чтоб твои приятели нас вместе не видали!.. До свидания!..
И она свернула на большой Крайсландвиртовский двор, исполосованный множеством грядок. Крайсландвирт теперь помещался в новом месте: в заново отремонтированном двухэтажном доме, окруженном выгоревшими пустырями, на которых расположилось его большое подсобное хозяйство.