— Нет, одну подводу задержите! Без людей и чтоб на ней было несколько мешков!
Настороженность в темных глазах Гнутова сменилась искоркой деловитой усмешки.
— Несколько мешков, говоришь?… И чтоб без людей?… Занятно!.. А с чем мешки-то надобе чтоб были?… Али порожние?…
— Нет, полные… все равно с чем… Только — никому ни слова!
Прохор чуть заметно кивнул головой и пошел, бросив на ходу:
— Ладно, дожидай!
Часа через четыре он приехал на телеге с тремя мешками, наполненными зерном. Лена была дома одна.
— Где Сергеич-то твой?
— Еще на работе! Заходите, Ермолаич!
Лена раскрыла ворота и пропустила подводу во двор.
Прохор зашел в комнату, огляделся, сел у стола и вопросительно поглядел на хозяйку.
— Зачем звали-то, Михайловна?
— А вы, Прохор Ермолаич, смерти боитесь?
Гнутов удивленно открыл глаза.
— Смерти-то? Нынче такое время, что кто и дуже ее боялся, так и тому надоело бояться… Не хватит страху, коли эта самая смерть кажинный день над головой висит… поневоле привыкнешь… А я никогда ее особо и не боялся… В чем дело-то?
— Как по-вашему, есть на свете хорошие люди? — задала Лена второй вопрос, как будто не имеющий никакой связи с предыдущим.
— Маловато, Михайловна, хороших людей, а которые и были, так тех поубивало… А ты это про кого?
— Про Козловскую Евдокию Николаевну!
— Вон про кого! Это учительница, что депутатом выбирали?… Она нашему главному шалопуту лесному сестрой приходится… А правду говорят, что ее арестовали, а она сбежала?
— Правда!
— Молодец-баба!.. То-то Пылик, верно, злится, что из рук добыча ушла!.. А как она сбежать уладила, ты не знаешь?
Лена загадочно улыбнулась.
— Она очень хорошая, и многим добро делала, когда была депутатом и директором школы. Люди это не забыли!..
— Это верно!.. И мне у нее разок побывать пришлось!.. Правильная баба была!.. Так ей, значит, сбежать люди подсобили?… Ну, счастливый ей путь!..
— Вам с ней по дороге, Ермолаич! Подвезите ее до Вороньего Мха!
Этого Гнутов не ожидал.
— Подвезти до Вороньего Мха? Да ты, что — смеешься?
— Нет, не смеюсь! — ответила Лена. — Я вас для этого и звала!
— Да где же она?
— У нас на чердаке!
Прохор крякнул.
— Н-да!.. Дела!.. У самого, значит, бургомистра?… Как же я ее повезу?… Ее все знают, и документа нет… Али ты ей ауйвайс заготовила?
— Нет, документы сечас достать трудно, и можно вызвать подозрения… Мы другое придумали: вы ее в мешке повезете!..
— Ну и ну!.. Вместо ячменя с гречкой?!.. А, была не была!.. Давай мешок, а то у меня нет порожнего… И депутата своего давай сюда!.. Завидно и поедем!..
Евдокия Николаевна, слышавшая весь этот разговор, слезла со своего чердака.
— А, здравствуй, Николаевна! — приветствовал ее Прохор.
— Здравствуйте, товарищ Гнутов!
Старик мотнул головой.
— У нас теперь товарищи отменены! — сказал он. — Господами нынче все лаптежники заделались!.. Ну, давай, Николаевна, полезай в мех, повезу тебя в Мох!
Лена принесла большой пустой мешок; Евдокия Николаевна забралась в него и свернулась калачиком. Лена напихала в углы мешка и во все пустые места тряпья и сена и, когда мешок принял округлый вид, завязала его. Гнутов, не говоря ни слова, взвалил этот мешок себе на спину, вынес во двор и уложил на телегу, в самую середину, между другими мешками.
— Как вам там? Не задохнетесь? — спросила Лена.
— Нет, нет! Воздуху достаточно!.. Спасибо вам! — послышался слабый голос из мешка.
— Ишь ты! И не поймешь, где говорит! — усмехнулся Гнутов, усаживаясь на телегу и разбирая вожжи. — Ну, лежи тихо, Николаевна, не брыкайся, а то немцы подумают, что швайн везу, да и отберут на жаренку…
— А вы сядьте на меня, тогда и незаметно будет, — посоветовал голос из мешка.
— И то верно! — и Прохор слегка одним боком передвинулся с мешка с гречихой на мешок с пленницей. — А не дуже тяжело, Николаевна?
— Ничего, Тарас Бульба под кирпичом ехал! — попробовала пошутить Козловская.
— А, знаю, знаю!.. Занятная книжка! Под кирпичом ехал да еще жид сверху сидел… Ну, добре!.. Терпи, значит, Тарас Бульба, пока из города выберемся!.. Бывай здорова, Михайловна!.. Н-но!.. Пошла!..
Телега, запряженная гнедой кобылкой, тронулась. Уже в воротах Гнутов всем телом повернулся в ту сторону, где находилась полиция, и добавил с выразительным жестом:
— А Пылику — дуля!!!..
Глава 21
Иван-чай
Второе военное лето вступило в свои права.