— Вы проживали в доме Ложкина Афанасия Титовича? — задал вопрос сотрудник НКВД.
— Да!
— Вы его родственница?
— Нет! Я просто у них квартиру снимала.
— Так!.. Где находится семья Ложкина, вы знаете?
— В Куйбышевской области. От них на днях письмо было.
— Значит, они эвакуировались? А он почему здесь остался?
— Он сперва тоже пошел — они сперва хотели просто в деревню поехать; но потом он вернулся в тот же день, потому что начались пожары: он боялся, что дом сгорит.
— Но его же дом не сгорел!
— Он же не мог знать заранее, загорится дом или нет. Тогда полгорода сгорело.
— А, может быть, он по какой-нибудь другой причине остался?
Лена пожала плечами.
— По-моему, именно по этой: он остался, чтобы охранять свой дом.
— Подумайте!
— Насчет чего?
— Подумайте хорошенько, вспомните, не говорил ли он еще чего-нибудь? — произнес следователь многозначительно.
— Мне он говорил только это.
— Больше ничего не можете вспомнить?
Лена отрицательно покачала головой.
Следователь посмотрел на нее неодобрительно, встал с места, потом опять сел, глядя на допрашиваемую сверлящим взглядом, и сказал неожиданно резки и быстро, слово желая ее ошеломить:
— Ваш Ложкин был старостой!
Но к его удивлению, Лена рассмеялась.
— Ах, вы вот про что? Так он же с пьяных глаз эту чепуху говорил; он все это время ни разу не был трезвым.
— Где же он мог достать водку? Ведь здесь ни один магазин не работал.
— Как где? Со спиртзавода натаскал полную кадушку, и приятели его натаскали, и пили без просыпа; они говорили, что им тогда не слышно бомбежек и не страшно.
— Так, так! Значит, кто же был, по-вашему, старостой?
— Розинский! — смело ответила Лена, знавшая, что Розинский уехал с немцами и его она подвести не может.
— А Розинского вы знаете?
— Только в лицо.
— Почему его назначили старостой?
— Вероятно, потому, что он говорил по-немецки, он был учитель немецкого языка.
Следователь повертел в руке карандаш, немного помолчал, вынул пачку папирос, закурил и протянул папиросы Лене.
— Закуривайте!
— Я не курю! — возразила она.
— Но, может быть, все-таки, закурите?
— Никогда не курила, а теперь, в честь нашего знакомства, закурить? Нет, по-моеиу, ради этого — не стоит…
— Значит, вы говорите, что Ложкин не был старостой?
— Какой из него староста? Разве только над кадушкой со спиртом…
Следователь записал показания Лены довольно правильно, дал ей подписать, поднялся и, видимо, хотел уже ее отпустить, как вспомнил, что не спросил самого главного.
— А вы, гражданка Соловьева, почему не уехали из Липни, когда подходили немцы?
— Не на чем было ехать.
— Но семья Ложкиных уехала? И вы могли уехать с ними.
— Их лошадь и так была перегружена.
— Но вы могли пешком уйти! Многие здешние жители отступали в Марково, в Коробово…
— Знаете, что? — проговорила Лена, глядя ему прямо в глаза. — Я тоже, вроде Ложкина, не хотела свое имущество бросать; хотя я и небогата, я в одном платье оставаться не хотела, как остались те, кто пешком отступал в Марково и Коробово; они теперь по Липне ходят и у нас, неотступивших, старые тряпки выпрашивают, потому что холода приходят, а они голые и босые… А кроме того, я не могла знать, что немцев задержат именно здесь, между Липней и Марковым — я думала, что немцы меня и в Маркове догонят…
— Как видите, не только задержали, но и прогнали немцев обратно и освободили Липню!..
— Вот и прекрасно! Значит, незачем было бегать по Марковым и Коробовым! Можно было дождаться освобождения Липни на месте, что я и сделала.
Следователь не сразу нашелся, что ответить на такой неожиданный аргумент.
В эту минуту над самой крышей с ревом пронесся самолет, раздался свист, затем взрыв, и новенькие стекла со звоном посыпались из окошек на пол.
Следователь вскочил. Привычная Лена продолжала сидеть.
— Ах, черт возьми!.. Тут и убежища-то нет!.. Куда вы здесь прятались? — спросил он Лену совсем другим тоном, чем во время допроса.
— Да, никуда… Некоторые в окопы лазили… а я окопов не люблю… предпочитаю оставаться на месте.
— Как?.. В доме?.. Ну, что вы, разве можно?!..
Опять раздался взрыв, потом снова послышалось гудение самолета.
— Надо уходить хоть в окоп!.. — он быстро засунул в ящик стола свои протоколы, щелкнул ключом и поспешно пошел к двери.
— Мне подождать вас здесь? — спросила Лена нарочито спокойным тоном.
Он обернулся с непонимающим выражением лица.