На пятый появился у Лены на пороге.
Она молча впустила меня в квартиру, по новой своей привычке никак не отреагировав на появление. С равнодушным лицом. Зато услышав за спиной гременье ремня, она обернулась и резко отскочила, будто испугалась.
Но я, мрачно глядя на нее, просто спустил штаны и продемонстрировал выполненное задание.
Рассматривала она его без трепета, с интересом, как ребенок бабочку, которой сейчас оторвет крылья.
Оторвалась и подняла на меня глаза.
Сказала:
— Молодец. И дурак. Зачем мне муж-дурак? Когда разводиться идем?
— Да ты издеваешься! — Зарычал я и влепил кулаком в коридорную стену.
— Не больше чем ты, — был мне ответ, и она развернувшись ушла на кухню, где что-то готовилось.
Я последовал за ней.
Сел за стол, испытав мимолетное чувство ностальгии и острую тоску по тем временам, когда мы вместе ужинали.
— Покормишь? — Сказал, вдруг пожелав вернуть эти моменты хотя бы в усеченном, урезанном виде.
— Нет. Тут на меня и Алису.
— Я закажу тебе еды из ресторана. А мне отдай свою порцию, — предложил я сделку. — Пожалуйста, Лена.
— Как хочешь, — она поставила передо мной тарелку и принялась накладывать какую-то дурацкую солянку.
Я протянул ей телефон, предлагая заказывать, что хочет, а сам взгрызся в кусок хлеба и зачерпнул ароматное месиво ложкой.
Первый же кусочек чуть не заставил меня заплакать.
За пятнадцать лет ее еда превратилась для меня в элемент привычного быта, который я не замечал. Но теперь, когда я был ее лишен, это воспринималось как отсутствие пальцев на руке. Что имеем не храним, потерявши — плачем.
Когда она готовила мне каждый день, я еще морду воротил и жрал где-то в других местах. Вот бы вернуть те времена — ни единого упрека Лена больше не услышит.
— Доедай и проваливай, — все так же равнодушно сказала она, так и не присаживаясь за стол.
— Я выполнил твое условие. Вернись ко мне, — упрямо сказал я.
— Я ничего не обещала.
— Так испытай меня еще. Убедись, что я верен своему слову и сделаю для тебя все.
— Верни мне сына.
Она села напротив и посмотрела мне в глаза. Я чуть не поперхнулся.
— В смысле? Он же сам решил остаться, Лен?
— Так делай, что хочешь. Но верни мне Ваню.
Мой чужой дом
Я смотрел на нее в растерянности. Даже лучшая в мире солянка не лезла в горло.
Она специально придумывает такие испытания, чтобы я их не прошел?
Нет, врешь, не возьмешь! Чтобы я отступил?
— Как хочешь, так и возвращай! — Твердо сказала Лена. — И тебе пора за Алисой.
— Сейчас… — сказал я, медленно кладя ложку в рот и задумываясь. — Сейчас…
В голове зрел план. Гениальный, как мне казалось.
Заставить сына переехать сюда было возможно, но…
Сложно, конечно. Был другой, более лихой вариант.
— Собирай вещи, — сказал я, вставая из-за стола. — Или хочешь, пришлю грузчиков.
— Зачем? — Отшатнулась Лена.
— Вы возвращаетесь домой.
— Нет, Миша! Нет! — Вскрикнула она. — Никогда я не вернусь к тебе!
— Насчет никогда мы еще поговорим, — спокойно сказал я. — А дом теперь твой, ты же подписала документы. Вот и вернешься к себе домой. Сын будет там тебя ждать.
Я хлопнул дверью, оставив ее обдумывать этот вариант.
Забирать Алису каждый день из школы — это был мой опыт монашеского послушания. Потому что меня неизменно встречал взглядом этот ее неслучившийся хахаль. Он стоял в дверях школы и всем видом показывал, что охранники за его спиной со мной церемониться не будут. Но я даже не заходил внутрь. Дожидался Алису на улице, сажал в машину и уезжал под его сверлившими спину взглядами.
Трус.
Я бы не отдал Лену такому уроду как я сам. А он отдал и ничего кроме этих взглядов не делает. Тряпка. Слабак. Обойдется без моей девочки!
— Беги собирай свои вещи, — сказал я дочери, заводя ее в квартиру. — Маму позови.
Лена пришла, сложив руки на груди.
— Что тебе еще не нравится? — Устало спросил я. — Не вру же. Ты вернешься домой.
— А ты?
— А я уйду оттуда.
Ее глаза вспыхнули.
— Правда?
Эта надежда в ее голосе резанула меня поперек сердца так, что я чуть не захлебнулся соленой кровью своей любви.
Но вспомнил тот день, когда она спрашивала меня про Наташу и как я глумливо поиздевался над ней, уверенный, что она никуда не денется…
И склонил голову.
Заслужил.
Дурак. Дебил. Кретин. Идиот.
Заслужил.
— Собирай вещи.
Спустя пару часов и пару ходок курьеров за мешками и коробками, я погрузил немудреный скарб жены и дочери в машину и приехал обратно домой.
Ваня встретил нас в дверях.
— Я жрать хочу! — Заявил он, завидев меня.
Но я отошел с дороги и следом за мной появились Лена и Алиска.
У сына буквально отпала челюсть.
Молча я прошел в гардеробную, стащил свой чемодан с полки, покидал туда какого-то шмотья, даже не глядя, что кладу, сунул ноутбук и так же молча вышел мимо Лены в дверь.
Вернулся, затаскивая все ее вещи. Она так и стояла посреди прихожей, с ужасом оглядывая то, во что мы с Ваней превратили квартиру.
Зато Алисон уже унеслась в свою комнату и там визжала, заново знакомясь со своими куклами.
— Мы домаааааа! — Вопила она.
Сын закатывал глаза.
Я взял руку Лены и вложил в нее свои ключи.
— Все, пока.
И вышел.
В отель поехал только когда уже успокоился. Отмотав несколько кругов по ночному городу и проооравшись хорошенько. Думал — расколочу нахрен машину и себя о какую-нибудь подходящую стену. Но решил не умирать раньше смерти. Лена продолжает играть со мной в эту игру, давать мне задания. И пока она на меня реагирует — есть шанс.
Выгреб из мини-бара все бутылочки, слил их в стакан для чистки зубов и жахнул одним махом.
И пока язык еще шевелился, позвонил ей.
— Я тебя люблю, — сказал первым делом, боясь не успеть. — Слышишь? Я урод, я накосячил, я натворил непоправимого, но я тебя люблю и сделаю все, чтобы ты снова полюбила меня.
— Что? — Сказала она равнодушно. — Не слышу. Помехи какие-то.
Никаких помех не было.
Она снова издевалась. И в этом тоже была надежда. Если бы ей было все равно, она бы не хотела причинить мне боль. Боль я вытерплю, не вытерплю только равнодушия.
— Какое следующее задание? — Спросил я, и чудесным образом воображаемые помехи на линии пропали.
— Зачем тебе?
— Я не отступлю.
— Хорошо.
Я услышал тишину на том конце телефона и затаил дыхание. Алкоголь прожигал мои вены, мутил голову, но я знал, что сейчас приму к сведению все, что она скажет. А в дурман опрокинусь потом.
— Ты обещал кое-что моей матери, — голос Лены казался очень далеким. Я сосредоточился. Обещал?
— Что?
— Вспоминай.
Она явно получала удовольствие. Моя нежная жена, любящая розовые розы и ванильные запахи получала удовольствие, когда издевалась надо мной. И приучил ее к этому именно я. Я сделал ее такой. Сам виноват.
Когда?
— Десять лет назад. Перед появлением Алисы. Ты кое-что пообещал.
— Что?
— Я же сказала — вспоминай.
— Десять лет назад, Лена! — Взвыл я. — Это невозможно — вспомнить все, что я наобещал.