— И не выполнил.
— Скажи мне!
— Невозможно так невозможно. Не скажу. Но пока не сделаешь… Даже разговаривать больше не буду.
И она отключилась.
Дурной туман охватывал меня, сердце жгло, желудок жгло, печень тоже.
Я позвонил в лобби и велел принести бутылку виски. Что они мне ответили, я уже не запомнил.
Достал пачку сигарет и прикурил одну, глядя прямо на табличку о том, что курить запрещено.
Моя стерва. Моя невозможная стерва.
Проснувшись утром с расколотой на мелкие осколки головой, я окунул ее под ледяной душ и поехал к теще.
Миша и теща
Проблема была в том, что я не знал, в курсе ли она, что происходит с нашей семье. Спустит ли она меня с лестницы сразу или даст шанс поговорить.
Поэтому подумал, что букет из розовых пионов и корзина с деликатесами никак не помешают. Для тестя приобрел навороченный спининг, но знал, что решать будет суровая Ангелина Михайловна. К ней и шел. Ей что-то обещал.
Тщательно изучив его в глазок, теща открыла дверь и с порога уперла руки в боки:
— Что натворил?
— Ничего не натворил, — гордо отрапортовал, втайне с облегчением выдыхая. Значит не в курсе.
— Ты на нашем пороге только с Леночкой раз в два года появляешься! А тут с цветами и…
Теща принюхалась к корзине и сделала шаг назад, впуская его в квартиру. Что сработало — паштеты, сыр или шокола, я не понял, но был рад что интуиция не ошиблась.
— Вы правы, — сказал ей, уже сидя за столом на кухне. — Крепко накосячил. Даже говорить не буду как. Схлопочу сквородкой как пить дать.
— А может и надо, — теща хлопнула ладонью по столу. — Может и надо! Вас, мужиков, если в узде не держать, вы сразу налево бежите.
Горячий стыд затопил кровь.
Никогда не считал себя таким же, как другие мужики, а тут меня в два счета раскусили.
Реально затупил.
— Надо, — согласился. — Ангелина Михайловна, прежде чем я пойду каяться и замаливать грехи, просьба у меня к вам.
— Ну, говори, — сурово теща смотрела на меня. — Чаю предлагать не буду. Если сам раскаялся, меня Ленка не простит, что тебя под своей крышей поила и кормила.
— Десять лет назад, перед рождением Алисы, я кое-что вам пообещал… — я начал осторожно, ища тонкий баланс и надеясь на психологию.
— Помню, как же… — она поджала губы. — Уже поняла тогда, что ты не Ленкиного поля ягодка, но слишком уж она тебя любила.
— И не сделал, — кивнул я.
— Не сделал.
— Я бы хотел сейчас искупить ту промашку. Мое слово не должно прозвучать впустую.
— Да не давал ты особо слова… — теща выдохнула и проницательно посмотрела на меня. — Не помнишь, чтоль?
— Не помню, — покаялся я. — Ангелина Михайловна, помогите. И вам же хорошо будет, и мне.
— Что ж с тобой делать… — она повздыхала, посмотрела на висящий на стене календарь и выдала: — Дом я хотела. В деревне. Поближе к Москве. Тогда моя одноклассница продавала буквально за копейки совсем рядом. Готова была мне отдать, не торгуясь. Ты покивал и…
— Что с ней сейчас? — Спросил уже зная ответ.
— Да померла давно, — махнула теща рукой. — Хотела на те деньги путешествовать уехать. А с другими людьми пока торговались, пока то да се… Приехали дети и уговорили им завещать.
— Понятно. Дом, значит.
— Да. Поближе к городу. Далеко уже не смогу ездить.
— Понял.
Не стал рассусоливать, встал и попрощался с тестем, смотревшим телек, с тещей.
Вышел на улицу и чуть не завыл на луну.
Нашла же время! Нашла же задание! Если б не переписанные на Лену счета и активы, запросто бы к завтрашнему дню был бы дом! А теперь без ее разрешения не купить.
Я же ей все отдал! Все!
Вот сссс…
Ладно.
Никто не говорил, что будет легко.
В отель не поехал. Паршиво там было в одиночестве, в этом отеле. Паршиво и холодно без родного дома и родной жены. Так и остался ночевать в машине прямо под окнами своей квартиры. Потому что страшно соскучился по я по Ленке, если честно. По ее запаху, по прикосновениям ее нежным. Никакой горячий секс не заменит то, как ее можно обнять ночью.
В окне мелькали силуэты, и я по ним угадывал, кто заходит на кухню — Ваня, Алиска или Лена. Поругались уже небось, а потом и помирились. Лена настоящая мать — умеет быть и жесткой и нежной.
А утром поехал к одному человечку.
Я давно на него смотрел, но как-то повода не было. Долг — дело такое. Пока не понадобится — может и подождать. А человек чувствует, что под колпаком и работает хорошо. Посему до недавних пор я с него ничего не требовал.
Но даже дело — ничто против моей семьи.
— Не могу я сейчас из бизнеса бабло вынуть! — В таком отчаянии сказал он, что мне чуть жаль его не стало. — Вот реально — все туда залито. Через год — вдвойне отдам, Мих, только не сейчас! Хочешь — расписку оставлю, что вдвойне?
— Не хочу, — нахмурился я. — Хочу твой дом.
— Какой дом? — Опешил тот.
— Который ты сыну построил.
— Да ты что… — тот аж отшатнулся. — Это же мое… святое!
— Если б не я, не было бы у тебя святого, — напомнил я ему.
— Прав.
Тот глубоко задумался, но минуты через две медленно кивнул.
— Нет других вариантов. Дай мне неделю, я его продам…
— Не надо продавать. Отдавай целиком. Садись и пиши, — сказал я.
Перевезти тещу заняло еще два дня.
Она хотела перебрать весь свой хлам, но я слишком торопился и не стал ждать. Вызвал хороших людей, которые ей все упаковали, а в огромном трехэтажном доме в лучшем поселке сразу и распаковали.
— Тут у вас бассейн в подвале, сауна в доме и отдельно стоящая баня, балкон, терраса, спальни… Канализация, газ. Все, что нужно. Даже бильярдная, — я вручил ей ключи. — Детскую сделать не забудьте. Чтобы Алиса приезжала. И… мало ли.
— Сделаю, все сделаю! — Теща аж чуть не плакала. — Иди винись перед Ленкой, балбес. Ты хоть и дурак, а голова у тебя светлая!
Я и пошел.
— Все выполнид, государыня рыбка, — сказал ей, протягивая телефон с фотками того, как ее мать рыдает, стоя посреди просторного холла.
Лена листала их на моем телефоне туда-сюда и что-то такое у нее в глазах мелькало…
Неужели чувства какие-то? Может, слезы даже?
А? Пробудил?
Спокойно выдержал, как он сразу в телефоне перелистнула на фото задолго до дома.
Просмотрела все что у меня там заснято. Пусть листает. Всю глупость я давно вычистил. Не такой я человек, чтобы выгнать девку, а потом на нее пялиться в телефоне.
— Ты обещал Ваньке Диснейленд, — сказала Лена странно звонким голосом, будто плакать собралась. Но глаза не поднимала, так и гоняла туда-сюда фотку заката, признак моей дурной сентиментальности.
— Давно дело было. Ему уже и неинтересно давно.
— Всем интересно. И Алисе.
— Так международная обстановка какая, Лен? — Спросил я. — Как мы визу получим?
— Поняла, — она протянула мне телефон и развела руками. — Вот и все, Миш.
— Да твою мать! — Зарычал я. — Давай сюда заграны!
Это знакомство я собирался использовать только в самом крайнем случае. Но, кажется, вот он и наступил.
Диснейленд
Я никогда не знала, что управлять мужчиной настолько приятно.
Нет, не проявлять власть. Мне всегда казалось, что это что-то немного стыдное, из жизни таких как… Наташа эта. Вертеть мужиком и пальчиком показывать.