Земля хрустит под ногами.
По моей спине стекает капля пота.
Недалеко стоит он. Передо мной.
Высокий, стройный. Тёмные волосы убраны назад, между губами зажата сигарета. Мою кожу покалывает. Аура тьмы и опасности, сопровождающая его, почти осязаема. Мужчина пугает, и не только потому, что его одежда и руки испачканы кровью, но и потому, что я знаю: он действительно может причинить мне боль.
Бòльшую, чем когда-либо причинял мне Иноуэ-сама.
«Остановись».
Сердце ускоряет ритм.
«Стой».
Я задерживаю дыхание.
«Стой».
Случайно наступаю на ветку, и его глаза устремляются к моим. От неожиданности я замираю. Он не мог меня видеть, но сердце всё равно подпрыгивает к горлу. На мгновение я замираю, раздумывая, бежать мне или идти вперёд. Этого достаточно, чтобы мужчина, который следовал за мной, нашёл меня, схватил за руку и увёл за собой.
Прочь оттуда.
Подальше от него.
Глава 7
Джун
Сиэтл, настоящее время.
С моих губ соскальзывает дым.
Я делаю ещё одну затяжку, пока смотрю на Глорию. Она спит в своей постели — тело сковано, а в подушку вцепилась так, будто от присутствия этого предмета зависит её жизнь. Дёргает пальцами. Кривит губы, бормоча что-то непонятное.
Она повторяет это снова. Громче.
— Прекрати…
Глория не просто спит: она борется. Она делает это постоянно: ночью и днём. Бодрствуя и засыпая. В этом она похожа на меня. Мои сны тоже не бывают спокойными. Иногда в них преследуют призраки убитых мною людей, иногда — принятые мною неверные решения.
Вернуть Глорию было самым худшим, а у неё — попытка снова манипулировать мной.
«Возможно, я никогда не умела лгать… Может, я никогда не лгала тебе.»
Я втягиваю очередную порцию никотина, прогоняя гнев.
Неужели она подумала, что я ей поверю?
Глория вздрагивает и зовёт меня по имени.
— Джун…
В раздражении едва касаюсь члена. Находиться в комнате, пропитанной её запахом, который дразнит чувства, не приносит мне никакой пользы. Только навевает воспоминания о ночах, проведённых за разговорами, размышлениями, траханьем.
Внезапная мысль ударяет меня по животу.
«Я не должен был её отпускать».
И я говорю не только о трёхлетней давности, но и о сегодняшней ночи.
Я совершил ошибку: когда Глория упала в обморок, я накинул на неё свой пиджак и отнёс обратно в машину. Мне следовало настаивать. Вынудить её назвать имя мужчины, напавшего на меня в переулке.
Она клялась, что не знает.
И я решил ей поверить.
— Прошу тебя…
Глория потягивается всем телом, а затем со вздохом расслабляется. Из-под простыней появляется нога. Я ласкаю её взглядом: от тонкой лодыжки до колена, потом выше и выше, пока не вижу, как она исчезает в путанице одеял.
Снова подношу сигарету к губам. Я крепко сжимаю её, выдавая напряжение, проходящее через моё тело. Я помню всё, что связано с этой женщиной: запах её кожи, как начинают блестеть её глаза, когда смотрю на неё, то, как на пике наслаждения у неё ломается голос…
Она не должна быть такой.
И не должна быть здесь.
Глория снова переворачивается в постели. Она всхлипывает, будто ей больно… Одеяла скатываются вокруг бёдер. Она отбрасывает их, открывая мне полный вид на своё прекрасное тело.
В тех редких случаях, когда спала рядом со мной, Глория делала это обнажённой. Но сейчас на ней чёрный кружевной комплект, который подчёркивает изгибы, как язык любовника. Она выгибает спину и вздыхает, а мне приходится напрягать всю свою силу воли, чтобы отвлечься от этих мыслей.
Я вспоминаю сон, что разбудил меня этой ночью, и беспокойство, которое он оставил во мне. Запах дождя проникает в мои ноздри, смешиваясь с запахом дыма.
— Джун…
В её голосе что-то изменилось, словно нотки паники. Я вижу, как она шевелится. Глория садится на кровать.
Она проснулась.
Я встаю со вздохом. Неспешным шагом приближаюсь к ней. Её глаза внимательно изучают меня. Я чувствую, как они исследуют обнажённый торс, задерживаются на спортивных брюках, а затем снова устремляются вверх, лаская татуировки на моих руках.
Хочу попробовать её на вкус таким же образом.
Глазами и языком.
Только я не могу.
Мой взгляд становится жёстким. Злым. Я прислоняюсь к изножью кровати и втягиваю очередную порцию дыма.