Ничего другого я и не желаю.
Я двигаю бёдрами, трахая его, пока рукой он трахает меня. Окутанная его дыханием, я теряю себя в измерении вздохов и обещаний. Интенсивное удовольствие, вязкое и тёмное, притупляет мои чувства. Джун не только красив. С приоткрытыми губами, затуманенным взглядом и напряжёнными мышцами, он само воплощение греха. Мне хочется остаться в таком состоянии навсегда, но он отстраняется от меня с болезненным стоном и наклоняет меня. Вскоре после этого его оргазм выплёскивается на мою спину…
А потом — ничего.
Ни слова. Ни движения.
Я поворачиваюсь и вижу, что он смотрит на свою руку. Она испачкана, как и его брюки. Обычно такого не случается. В сексе, как и в жизни, Джун всегда очень осторожен. Чувствуя его недоумение, я придвигаюсь к нему. Тянусь к его пальцам и вытираю их по очереди облизывая.
Он не перестаёт смотреть на меня.
Но по-прежнему молчит.
Когда я заканчиваю, Джун притягивает меня к себе и целует.
Есть что-то очень эротичное в ощущении собственного вкуса на губах партнёра. Я кусаю ему губы, пока с новой силой меня охватывает искушение забраться на него сверху и начать всё сначала. И я уже собираюсь сделать это, но Джун хватает меня за шею и отстраняет от себя. Его взгляд обжигает мне кожу, делая живой и чувствительной, как никогда раньше. В его глазах я читаю то самое болезненное желание, от которого у меня сводит живот.
Я отчаянно хочу его.
И он хочет меня.
Но вместо того чтобы взять меня, Джун встаёт и направляется к стойке. Наливает себе щедрый глоток виски и приканчивает его одним глотком. Когда он возвращается и смотрит на меня, это уже совсем другой мужчина.
Он подходит и помогает поправить платье, а затем направляется к двери. Держит её открытой, приглашая меня выйти.
Во мне нарастает слепая, безумная ярость.
Три года я была шлюхой Рулза.
Случалось, что я чувствовала себя использованной, запуганной или вынужденной сделать что-то, что не было частью моей натуры, но я никогда не сожалела об этом. А теперь жалею. Я жалею, что поддалась Джуну, потому что то, что произошло между нами, ничего для него не значило. Я ничто, ведь сразу после получения удовольствия он пытается от меня избавиться.
Желание заставить его заплатить толкает меня говорить, даже не подумав. Я сжимаю кулаки и разворачиваюсь перед ним.
— Всё будет не так, как ты думаешь. Я не поддамся ни на твой шантаж, ни на угрозы.
Джун вздёргивает подбородок и пристально смотрит на меня.
— У тебя был шанс уйти, но ты им не воспользовалась. Глория, теперь ты моя. Душой, разумом и телом.
Он не случайно не упоминает о сердце.
Оно ему просто не нужно. Ему всё равно.
Я не обращаю внимания на слёзы, от которых щиплет в глазах. Собираю силы и держу спину прямо, устремив взгляд ему в лицо.
— Рулз и Джейк найдут меня. Ты даже не представляешь, какими средствами они обладают и на что способны вместе.
Джун не проявляет волнения, только улыбается мне.
— И ты понятия не имеешь, что я сделаю с ними, если они посмеют приблизиться к тебе. — Он поглаживает большим пальцем моё горло: от подбородка до груди. В том, как Джун смотрит на меня, есть что-то пугающее; что-то, что заставляет меня вздрогнуть. — Я был серьёзен, Глория. И когда говорил Джейку, что он не найдёт тебя, и когда сказал ему, что позабочусь о его семье, если он встанет на пути.
— У Джейка нет семьи.
Он приподнимает уголок рта, насмехаясь надо мной.
— Так он тебе не сказал.
— О чём ты говоришь?
Ухмылка искажает его лицо.
— У Джейка есть жена и на подходе ребёнок.
Я краснею.
— Что?
— Твой дорогой Рулз солгал тебе. — Теперь его лицо искажает зловещая улыбка. — Джейк никогда не был в опасности: он сбежал со своей большой любовью и оставил всё позади. Он оставил тебя.
— Ты лжёшь.
Если такое возможно, — лицо Джуна становится ещё жёстче.
— Ты одна, Глория. — Я не хочу его слушать, но и противоречить не могу. — Рулз продал тебя, Джейк бросил. У тебя остался только я.
— Ты ничто.
— Так даже лучше. — Его самодовольная ухмылка ранит меня больше, чем любая пощёчина. — Как меня научила ты. Чувства и бизнес несовместимы. И ты здесь только по одной причине. Не забывай об этом.
ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
На моей кровати сидит женщина.
У неё светлые волосы и самые голубые глаза, которые я когда-либо видел. Одета в лёгкое платье без рукавов. Она босиком и заметно навеселе. В одной руке сжимает босоножки, которые, должно быть, сняла, в другой — бутылку виски, украденную из моей частной коллекции. Она подносит горлышко к губам и делает длинный глоток, а затем с улыбкой предлагает мне.