— Как давно я здесь?
— Два дня.
— Никто не приходил ко мне?
— Джейк и Рулз оставались на протяжении всей операции. Они не уходили, пока доктор не заверил их, что извлечение пули прошло успешно и ты в безопасности. Тогда они оставили меня, чтобы я держала их в курсе. Я уже сообщила им, что ты пришла в себя. Джейк присоединится, как только сможет, а Рулз и Шэрон должны быть здесь через несколько минут.
— Больше никто не заходил?
На этот раз Джиллиан молчит. Она не хочет говорить мне, что Джун не приходил ко мне, но и не хочет причинять мне боль. Я возвращаю ей телефон и ложусь обратно. Возможно, покажусь ей грубой, но я отворачиваюсь к окну и закрываюсь в молчании.
В последний раз, когда видела Джуна, он без слов передал меня Джейку. Неважно, что он попросил Синдзо присмотреть за мной: я приняла пулю за него, а он даже не пришёл меня навестить. И не только это. Он постарался, чтобы Брайан не связался со мной. Я не удивлюсь, если Джун сказал сыну, что я мертва, чтобы он мог оставить его при себе.
Я хмурюсь, оживляясь с новой силой.
— Ты можешь оказать мне услугу, Джиллиан?
— Скажи какую.
— Свяжись с моим лечащим врачом. Мне нужно выяснить, когда я смогу отсюда выбраться.
Цветы, которые мне принёс Рулз — прекрасны. Он садится на кровать рядом со мной и поправляет мои волосы от лица, а я глубоко вдыхаю его парфюм. Мне это необходимо, поскольку заставляет чувствовать себя защищённой. Рулз протягивает мне коробку с красным бантом.
— Я принёс тебе подарок.
Внутри я нахожу расчёску, лосьон для тела и всё необходимое для макияжа. Я разражаюсь смехом.
— Ты пошёл в парфюмерию ради меня?
Он бросает напряжённый взгляд на Шэрон, которая остановилась у двери.
— Признаю, мне помогли.
— У твоей женщины хороший вкус.
Рулз улыбается мне, довольный тем, что я лестно отзываюсь о Шэрон. Успокоенная моим любезным тоном, она подходит ближе и переплетает свои пальцы с пальцами Рулза. Именно тогда я замечаю на её пальце кольцо из белого золота с огромным бриллиантом, по огранке напоминающим розу.
— Что это?
Рулз притягивает Шэрон к себе, целует её в плечо.
— Кольцо помолвки.
— Ты серьёзно?
Он удовлетворённо улыбается мне.
— Никогда не был так серьёзен. Мы поженимся ровно через три месяца, хотя пресса об этом ещё не знает.
— Мы не будем об этом объявлять, — подчёркивает Шэрон. Учитывая её хакерское прошлое, думаю, что это самое меньшее. — В любом случае дата ещё не определена.
Рулз сжимает её крепче.
— Нет, определена.
Его решимость заставляет мои бёдра сжаться, а у Шэрон отнимает всякое желание возражать. Может, я ошибалась, думая, что она ему не подходит. Может, у неё и не совсем чистое прошлое, но, в конце концов, именно оно сделало её такой упорной женщиной, какой она является сейчас.
Дверь снова открывается. На этот раз входит Джейк.
— Извините, я опоздал.
Рулз смотрит на него как-то странно. Почти жестко.
— Всё в порядке?
Джейк отходит в сторону, а моё сердце сбивается с ритма, на пороге появляется Брайан. Неважно, что доктор велел мне оставаться в постели. Как только вижу сына, я опускаю ноги на пол и раскрываю объятия. Он бежит ко мне. Я крепко прижимаю моего мальчика к себе, смеясь и всхлипывая от волнения.
Когда я встала между Джуном и смертью, я отреагировала совершенно инстинктивно. Я не думала о последствиях.
Но теперь думаю.
Теперь я понимаю, что могла потерять не только его, но и свою жизнь.
— Прости меня, милый. Мне так жаль.
Краем глаза замечаю, как Джиллиан встаёт и присоединяется к Джейку.
— Давайте оставим их наедине.
Я от души улыбаюсь всем присутствующим и смотрю, как они покидают палату. Обхватываю лицо Брайана ладонями и прижимаюсь лбом к его лбу.
— Кажется невозможным, что ты здесь…
Невидимая тяжесть ложится на сердце при мысли о том, что Джейку пришлось бороться за его возвращение или, что ещё хуже, похитить его.
— А Джун знает, что ты здесь?
Сын отводит взгляд от меня, опечаленный.
— После того, что с тобой случилось, Джун не хотел, чтобы я оставался с ним. Он сказал, что я не буду в безопасности, и попросил Бэйджиро отвезти меня к Джейку.
У меня разрывается сердце, когда его голос дрожит. Брайан очень любит Джуна. Когда мы сбежали от него — и от мира, частью которого он был, — пострадала не только я.
Три года мой сын был тенью себя прежнего.
Он стал тем остроумным и живым ребёнком, каким был раньше, только в последние несколько недель, когда мы вернулись в поместье Иноуэ и недостающий кусочек его сердца занял своё место.