За последние три месяца я меняла замок не менее пяти раз. Я обещаю себе сменить его снова, но знаю, что это не сработает. Джун будет продолжать входить в наш дом каждую ночь. Иногда, чтобы посмотреть, как я сплю. Иногда, чтобы передвинуть фигуру на шахматной доске, которую он подарил Брайану (ту самую, что дядя подарил Джуну на двенадцатый день рождения), и продолжить игру, которую они ведут на расстоянии.
Иногда мне хочется, чтобы он сделал что-то большее.
Чтобы забрался в мою постель.
«Или остался».
Немедленно прогоняю эту мысль. Я не могу позволить себе мечтать о том, что никогда не произойдёт, даже если хочу этого всем сердцем. Я сжимаю кулаки, сдерживая свои эмоции.
— Мама? — Я несколько раз моргаю, приходя в себя. Сын зовёт меня. — Всё в порядке, мам?
— Да, конечно. — Я улыбаюсь ему.
Он бросает обеспокоенный взгляд на сковороду, которую я поставила на плиту, но которая до сих пор пуста.
— Ты рассеянна.
Я быстро выключаю плиту, чувствуя себя виноватой.
— Прости, задумалась о том, что нам нужно сделать до свадьбы Рулза.
Брайан белеет.
— Ты забрала обручальные кольца?
— Конечно!
Несмотря на свою первоначальную сдержанность, Брайан очень серьёзно отнёсся к своей роли носителя колец. Я опускаю руку ему на плечо, придавая смелости.
— У тебя всё получится.
Он вздыхает, успокаивая себя.
— Джун тоже будет там, да?
Стараюсь скрыть за улыбкой дрожь, что пробегает по моему телу.
— Рулз пригласил его, но я не знаю, придёт ли он.
— Я бы тоже хотел пригласить его однажды к нам.
— Мы уже говорили об этом, Брайан. — Я беру яйца и взбиваю их на тарелке. — Будет лучше, если Джун не будет вмешиваться в нашу жизнь. И… — делаю паузу, подыскивая слова, — так будет правильно.
— Я так не думаю.
Брайан берёт фруктовый сок и наливает в свой стакан. Когда он садится за стол, я сажусь напротив него. За последние несколько месяцев сын очень вырос. Хотелось бы сказать, что именно отдаление от Джуна сделало его таким зрелым, но думаю, что этот период — результат времени, проведённого с ним.
Я наклоняю голову в сторону, наблюдая за Брайаном.
— Если ты хочешь мне что-то сказать, просто сделай это. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты.
— Но они есть, — возражает он. — Ты всё время говоришь мне, что держаться подальше от Джуна — это правильно и что всё в порядке, но это не так.
Я скрещиваю руки перед грудью, поражаясь тому, как глубоко сын сумел заглянуть в меня.
— Ты научила меня, что для правильных поступков нужна смелость, — продолжает он. — Я пытался следовать твоему примеру и быть храбрым, но теперь я хочу сказать кое-что тебе.
Я слушаю его восторженно. С гордостью.
— Если что-то действительно правильно, это не заставляет чувствовать себя плохо. Это даёт мужество смотреть в лицо миру и всем, кто пытается сказать тебе, что ты не права.
Его слова поражают меня до глубины души.
Потому что Брайан прав.
Держаться подальше от Джуна — не самое правильное решение. Будь это так, я бы не чувствовала всю эту боль прямо здесь. В центре груди.
И всё же что-то удерживает меня от возвращения к нему.
Возможно, страх.
— Ты должна поговорить, — настаивает сын. — Я уверен…
Я встаю, пресекая всё, что он пытается мне сказать. Он самый умный ребёнок из всех, кого знаю, но он всё ещё ребёнок. Он не представляет, сколько тьмы таится внутри мужчины, которым он так восхищается, и как сильно изменятся наши жизни, если мы решим отдать их в его руки.
Подаю сыну жареные яйца и направляюсь в ванную.
— Я собираюсь принять душ. Меньше чем через два часа приедет машина, чтобы отвезти нас на свадьбу Рулза. — Я поворачиваюсь к нему и смотрю назидательно. — Мне бы хотелось, чтобы мы оба были вовремя.
Брайан улыбается мне.
— Мы будем, и он тоже.
Я сжимаю пальцы на дверном косяке.
— Он не подтвердил своё присутствие.
— Он будет там, — настаивает сын. — Но не ради Рулза. Джун придёт ради тебя.
Глава 30
Джун
Глория улыбается. Она одета в элегантное голубое платье, которое оставило плечи и ноги обнажёнными. Как только Глория видит Джейка, сразу бежит к нему и крепко обнимает. К счастью для него, он не отвечает на объятия. Джейк просто принимает их, пока к ним не подходит его жена и не просит подержать новорождённого.
Глория берёт малыша на руки. Она принимает его в свои объятия с необычайной нежностью, говорит с ним ласковым голосом, покачиваясь на каблуках, будто это самая естественная вещь в мире.