– Вы служите Мухаару? – с неожиданным подозрением спросила Аликс.
Незнакомец улыбнулся – сверкнули в улыбке ровные жемчужные зубы:
– Нет, госпожа. Я служу только богам. Это принесло Аликс огромное облегчение. Она молча вынула из ушей драгоценные серьги и протянула их незнакомцу. Однако он их не принял:
– Мне ни к чему ваши камни, госпожа. То, что я делаю, не требует платы…
Так куда же вы идете, госпожа моя? Я охотно отвезу вас.
– На ферму, – тихо сказала она. – Там, в долине – около десяти лиг отсюда.
В глазах незнакомца мелькнула еле заметная тень насмешки:
– Вы вовсе не выглядите крестьянкой, госпожа. Я вижу в вас нечто большее… Она стиснула в руке гранатовые серьги:
– Не унижайте меня, мой господин, в этом нет нужды. Я знаю свое место.
Он подошел ближе – свет словно бы следовал за ним. Глаза его были ласковыми, как его голос, и темными, как глубокий колодец:
– Знаете? Вы действительно знаете свое место?
Аликс нахмурилась, неприятно удивленная, – и мгновенно утонула в непроглядной бархатной черноте его глаз. Незнакомец поднял правую руку, мгновение девушке казалось, что сейчас она увидит уже знакомый жест толмооры, но вместо этого из тьмы вырвалась пурпурная молния и наполнила его ладонь огнем, озарив лица девушки и незнакомца странным мистическим фиолетовым светом.
– Итак, ты узнала о своем родстве, – задумчиво проговорил незнакомец. После всех этих лет… Я думал, что ребенок Линдир пропал, и не принимал его в расчет.
Пламя беспокойно взметнулось в его ладони.
– Ты значишь для Пророчества больше, чем многие из тех, кого я видел. А я наблюдал много лет… Я ждал.
– Что вы говорите? – болезненно-резким голосом спросила Аликс.
Черные глаза сузились – девушка все еще была под их властью:
– Может ли быть так, что ты действительно не понимаешь? Разве Чэйсули еще не связали тебя своей толмоорой?
– Кто ты? Он улыбнулся:
– У меня много имен. Большинство их придумали жалкие людишки, трепещущие от страха передо мной. Прочие почитаются, как это и должно быть.
Аликс трясло от леденящего страха:
– Что ты за человек?
– Я тот, кто служит богам. Она хотела уйти, но не смогла даже сдвинуться с места.
– Чего ты хочешь от меня?
– Ничего, – спокойно ответил незнакомец, – если ты предпочтешь и дальше останешься в неведении. Только если ты признаешь свою толмоору, я буду принужден остановить тебя. Как смогу.
Камни серег впились ей в ладонь, так крепко она стиснула руку:
– Ты не Чэйсули…
– Нет.
– И все же ты говоришь о толмооре и Пророчестве… Что это значит для тебя?
– Это мое проклятие, – мягко ответил он. – Это конец для меня и моего народа – если Пророчество исполнится. И Чэйсули знают об этом.
Внезапно она поняла, кто перед ней, и это осознание обожгло ее ледяным прикосновением. Девушка заставила себя расслабиться и успокоиться, потом подняла голову:
– Я знаю тебя. Я знаю тебя, – она перевела дух, – ты – Айлини.
– Верно.
– Тинстар…
Его глаза по-прежнему ласково улыбались:
– Верно.
– Что ты делаешь здесь? – прошептала она.
– Это мое дело. Но вот что я тебе скажу: Беллэм уже перешел границы и вторгся в Хомейну. Хомейна падет, госпожа – скоро, очень скоро. Она будет моей, – он снова улыбнулся, – как и должно быть.
– Шейн никогда не позволит этого.
– Шейн глупец. Он был дураком, когда изгнал Чэйсули с их родины и приговорил их к смерти. Без них он не сможет победить. Он проиграет, и Пророчество не исполнится. Тогда править этой землей стану – я.
– С твоими нечеловеческими способностями! – крикнула Аликс. Чародей рассмеялся:
– У вас, моя госпожа, тоже есть некоторые нечеловеческие способности… вам нужно только учиться. Но пока вы этого не делаете, вы ничего не значите для меня, – он пожал плечами. – Потому я оставляю вам жизнь.
– Оставляешь мне жизнь… – повторила она безжизненным голосом.
– Пока – да, – подтвердил Тинстар.
Над ними скользнула крылатая тень. Тинстар взглянул вверх, проследил за ней глазами, потом снова перевел взгляд на Аликс:
– Вы призываете лиир, госпожа моя, даже не зная этого? Быть может, вы вовсе не столь наивны, как хотите казаться…
Кай! беззвучно крикнула она ястребу.
Рука Тинстара легла на холку вороного коня, в другой по-прежнему билось пурпурное пламя. Он улыбнулся Аликс и начертил в воздухе странную руну, вспыхнувшую в воздухе и обратившуюся в столб холодного огня. Сияние, показавшееся Аликс ослепительным в ночной темноте, заставило девушку на мгновение закрыть глаза, когда она снова открыла их, огненный столб исчез – а с ним исчез и Тинстар.
– Аликс…
Девушка резко обернулась – позади стоял Дункан с конем в поводу. Его левая рука была окровавлена, на щеке темнел кровоподтек, лоб пересекала узкая рана, но в остальном все было в порядке.
Аликс молча смотрела на него. Все те гневные слова, которые она наговорила ему перед их расставанием, больше не имели значения: какое-то новое чувство затеплилось в ее душе, и она начала понимать, что это.
– Конь ускакал, – неверным голосом вымолвила девушка.
Дункан не отводил взгляда от Аликс:
– Я нашел его. Хромает, но скоро поправится.
– Я рада, что он не сильно пострадал.
Их слова сейчас не имели значения – важнее было то, что стояло за словами.
– Тебе придется ехать со мной, потерпишь? – спросил Дункан. – Я не могу терять время на поиски другого коня. Я нужен клану.
Аликс медленно подошла к нему, чувствуя странную слабость, и остановилась всего в, шаге от Чэйсули.
– Это был Тинстар.
– Я видел его.
Дрожащей рукой она осторожно коснулась окровавленной руки воина:
– Дункан, я не хотела задеть тебя.
Он чуть отстранился, но девушка поняла: не от боли. То, что этот человек отныне принадлежит ей, внезапно потрясло ее.
– Дункан… – она смотрела в его горящие глаза, – Дункан, пожалуйста… обними меня, чтобы я поняла, что я и правда есть.
Он что-то прошептал на Древнем Языке и сжал ее в объятиях. Аликс почувствовала, что просто тает от прикосновения воина. Странная слабость, охватившая ее, была новым для нее чувством – но чувством без сомнения приятным.
Дункан зарылся пальцами в ее волосы и заставил ее откинуть голову:
– Ты все еще хочешь отречься от толмооры?
Она не ответила.