– Как там? – Данила уже натянул штаны и заматывал дырки дефицитным скотчем, который ценился сталкерами наравне с боеприпасами.
– Плохо. Боюсь, одного не донесем. Пойдем завтра коротким путем, через пятно. А товар тут оставим. Чтобы налегке быть.
Данила покачал головой, сомневаясь в правильности решения, но, не найдя другого, согласился.
– Ребята, смотрите, что нашел, – из мрака появился молодой. В руках он тащил какую-то стеклянную колбу и пластиковую бутылку. Он поставил на пол посудину, налил из бутылки тягучую темную жидкость, после чего поджёг фитиль, находящийся над посудиной. Водрузив сверху колбу плафона, он с торжеством посмотрел на окружающих.
После сумрака узких лучей фонариков, помещение озарилось ярким светом.
– Я там еще монет в ящике с кнопками обнаружил. Немного – рублей двести.
– Ящик этот кассой называется, – назидательно произнес Данила. – А монеты сдать не забудь, а то вместо прибыли еще и штраф заплатишь. А так премию получишь.
– Я правила знаю, – обидчиво посмотрел на старшего сталкер. – Десять процентов от найденного – мои. Хоть двадцать рублей… – Он задумался, подсчитывая прибыль, шепча губами неповоротливые цифры. – Это почти половина моего жалования! Только монеты все темные.
– Ничего, ототрутся. Вначале все монеты были как уголь. А теперь, вон, блестят, как только что из-под пресса.
– А скотча вот не нашел, – сталкер с завистью посмотрел на залепленные дыры на ОЗК Данилы. Это простое средство ремонта костюма в полевых условиях спасало жизнь попавшему в передрягу сталкеру не реже, чем лишняя обойма патронов. Только беда в том, что в основном это сокровище попадалось в слежавшемся, испорченном виде.
– Найдешь еще, – Максимыч встал. – Подежурь возле решетки, через пару часов я тебя сменю. Можешь пока вокруг посмотреть – хозяйственный магазин все-таки, должно же быть.
Подбодренный таким образом, парень подхватил свой дробовик и, обходя попадающийся на пути хлам, направился в сторону перегороженной лестницы. Покопавшись в одной из куч с мусором, он выудил оттуда стул на крестовине. Поерзал на нем и уселся лицом к выходу, положив оружие на колени.
Жрец восседал на своем троне и взирал с высоты на ликование своего племени. Что и говорить – повод был. Вот оно процветание, которое обещал Бог благочестивым людям… Точнее, он от имени бога… или все-таки он от себя – как бога. Он еще не определился с определениями, но это его не смущало. Жрец ухмыльнулся игре слов в своих мыслях. Воины вернулись, и вернулись с богатой добычей: оружие, еда, женщины. Не эти болезненно худые, покрытые язвами, рожающие уродов, а сытые, красивые, ухоженные. Даже мебель – она-то им зачем? Может, как признак лучшей жизни? И двух пленных мужчин – старика и молодого парня приволокли. Великий дух будет доволен подарком!
Он с улыбкой наблюдал, как воины ссорятся из-за смазливой девицы. Махнув рукой, он велел привести ее к себе, тем самым прекратив назревающую драку. Сам Великий снизошел принять дар от «детей» своих. Это большая честь. Испуганную девчонку подтащили к жрецу и бросили к его ногам. Интересная… Лет двадцать назад он такую бы не пропустил. А сейчас она ему нужна как игрушка… красивая игрушка. Несмотря на перемазанное грязью и слезами лицо, несмотря на синяк на щеке.
Они всегда были для него игрушками, только играл он с ними в то время по-другому. Но еще тешит самолюбие старика прелестное создание рядом. Кого она ему напоминает? Он кинул взгляд на связанного пожилого пленника, валяющегося внизу. В памяти всплыл статный мужчина в дорогом костюме на каком-то собрании сильных города сего. Да, потрепала его жизнь! Но еще вполне узнаваем. Тот же гордый, не признающий никаких авторитетов взгляд. Как приятно сломать его волю… быть властителем его судьбы… судьбы его родных. Кто она ему? Дочь – вряд ли, слишком молода. Наверное, внучка. Жрец встал со своего трона. Его худая костлявая спина выпрямилась, придавая осанке царственность. Повелительным жестом он приказал привести ему связанного пленного.
Мускулистые воины, не обращая внимания на стоны боли, подхватили старика и, подтащив его к конструкции, на которой разместился трон, поставили на колени. Поклонившись Великому, отступили назад.
Жрец медленно обошел пленного и заглянул ему в глаза. Левый глаз заплыл, но правый «мечет искры» гнева. «Да, взгляд не изменился. Ну, ничего, это я сейчас исправлю».