– Жизнь странная штука, правда, Юрий Николаевич? Когда ты велик, вокруг тебя крутится быдло, которое только и существует, чтобы смотреть вам в рот. И вот в какой-то момент судьба насмехается над тобой и превращает тебя в ничто… даже не в быдло, а в грязь под их ногтями.
Пленник прищурился и единственным незаплывшим глазом посмотрел в лицо жреца, силясь вспомнить… узнать.
– Не старайтесь, Юрий Николаевич, я сильно изменился, да и вряд ли вы тогда обращали на меня внимание. Для вас, уважаемый, имеет огромное и, к вашему сожалению, трагичное значение то, что я вас помню. Я был для вас, в лучшем случае, обслуживающий персонал. Это я тешил себя красивым словом «партнер». Вижу, что зря. А сейчас все поменялось!.. Я теперь твой Бог!.. И не только твой, но и твоих потомков, – жрец повернул голову и посмотрел на распростертую на полу девушку. – Я, пожалуй, пока возьму ее себе, а надоест, отдам им, – жрец кивнул вниз, где самые сильные воины наконец разобрались между собой, распределили остальных плененных женщин и уже вовсю наслаждались своими новыми трофеями. – Она родит для меня хороших воинов. Моему народу нужны сильные воины.
– Ты не посмеешь! – хриплый голос старика вызвал смех у жреца.
– Да вы что, Юрий Николаевич? Да я мечтаю об этом! Одно меня огорчает. Не получу я удовольствия от лицезрения вашей рожи. Очень хотелось бы… Но для вас у меня приготовлена немного другая роль. Мой народ желает зрелищ, и я, как вы понимаете, не могу им отказать. Имидж, будь он проклят, требует пожертвовать удовольствием. Так вот, продолжая нашу дискуссию. Все эти философские мысли привели меня к одному убеждению. Великим быть довольно легко, но истинно велик тот, кто, низко пав, смог подняться и стать великим снова. Мне это удалось дважды. Поэтому я посмею… еще как посмею.
Жрец посмотрел в здоровый глаз пленника, в котором, как в калейдоскопе, менялись эмоции: гордость, гнев, страх и отчаянье, – ухмыльнулся щербатым ртом с редкими гнилыми зубами и громко распорядился:
– Ее раздеть и в мое жилище, а этого в клетку – готовьте к церемонии.
Он с улыбкой наблюдал, как старик сыпал проклятиями в его адрес, едва волоча ноги за двумя уносящими его крепкими воинами, а девушка, завывая от ужаса, слабо отбивалась от слуг, пока те срывали с нее одежду.
«Да, сегодня определенно замечательный день. Для полного праздника не хватает только вернувшегося с победой отряда, посланного за караваном».
Мысли его прервал шум возвращающегося отряда. Он бросил взгляд на вход в лабиринт канализации… «Почему так мало воинов? Не больше десятка. И не видно плененных». Воины поднялись на железный балкон и подошли к ажурной металлической конструкции. Сложив возле ног жреца два увесистых рюкзака и один карабин, отбитые у каравана, все пали ниц, видя гнев их повелителя.
«Это что, цена за два десятка лучших воинов? Зачем мне это барахло? Мне нужны головы врагов, а еще лучше живые обитатели «Измерителя», чтобы насладиться их страхом и болью». Сжав челюсти так, что кожа натянулась на скулах, а губы превратились в узкую полоску на лице, жрец подошел к павшим ниц воинам. И, выбрав особь покрупнее, тихо произнес лишь одно слово:
– Почему?
– Великий, они почувствовали засаду. Среди них был колдун. Твои воины сражались как яростные псы, мы убили нескольких и смогли отбить эти вещи, но силы были неравны. Среди них были очень сильные воины. Я сам видел, как огромный колдун один перебил две руки воинов отряда. Дротики отклонялись или отскакивали от него. Мы ничего не могли с ним сделать.
Жрец молча взирал на командира посланной им группы воинов. Темные глаза его не обещали ничего хорошего.
– Я посылаю с тобой еще две руки воинов и даю волшебное оружие, изрыгающее огонь. Найдите этот караван и принесите их головы. С плохими новостями не возвращайся. Тогда ты будешь жертвой Великого Духа.
Воин склонил голову и попятился назад, боясь поднять глаза на разгневанного владыку. Жрец развернулся к ним спиной и направился в свои апартаменты. «Надо остыть, насладиться юной девчонкой – это успокаивает».
Клубы тумана вползали сквозь разбитую витрину в здание, неся призрак рассеянного света. Пластины закрытой решетки, собиравшиеся, как гармошка, к стене, стали более различимы, и это говорило о том, что наверху день вступал в свои права.
Максимыч встрепенулся. Последние три часа, которые он провел на стуле, прислушиваясь к звукам на поверхности, сталкер пребывал в задумчивости. Как возвращаться назад? Предпочтительней выглядел вариант по аллее, а там как-нибудь осторожненько мимо термитов. При определенном везении и опыте это было вполне возможно, но что-то внутри сидело занозой: «Нельзя! Опасно!» Изотов привык доверять своему внутреннему голосу. И если рассуждать, то нельзя идти этим путем не из-за насекомых, а потому что это единственная дорога, где может опять ждать засада. Второго такого нападения отряд не выдержит.