С тяжелой контузией и раздробленным левым коленом его доставили в Кушку, а затем переправили в военный госпиталь, расположенный в городе Одинцово.
Часть вторая
Милиция. Карманник Француз.
Находясь в госпитале, Седов получил письмо от Вахрушева. Судорожными движениями вскрыв конверт, он начал читать:
«Здравствуй, Валера! Случайно узнал, что тебя ранило и ты находишься в госпитале, поэтому сразу решил написать письмо. Во-первых, извини, что я вовлек тебя в эту авантюру с поездкой в танке, в результате чего пострадал только ты. Ты даже не знаешь, как я хочу оказаться на твоем месте, ведь я все это натворил, я и должен был ответить за содеянное! Обязательно искуплю перед тобой вину, самое главное, чтобы ты быстрее выздоровел и вернулся домой на радость своим родителям. А насчет меня все нормально — следователь немного помурыжил и закрыл дело. Так что скоро дембель, и мы встретимся с тобой в Якутске, чтобы за рюмочкой водки повспоминать наши армейские будни. После того случая Варя приезжала ко мне в часть, подтвердила, что поедет со мной, так что готовься к свадьбе. И, кстати, ты у меня будешь шафером, даже не думай отнекиваться. Ведь ты же у меня был однажды свидетелем, когда я поехал на танке женихаться к Варе, так что тебе не привыкать. Давай, Валера, скорой тебе выписки из госпиталя и счастливой жизни на гражданке! Твой преданный друг Дима.
Ах да, чуть не забыл. Председатель сельсовета не в обиде на нас, более того, через Варю отправил нам большой привет и добрый шмат соленого сала, который мы съели за ужином, вспоминая тебя самыми теплыми словами».
Облегченно вздохнув, Седов достал из тумбочки лист бумаги, вырванный из ученической тетради, взял ручку и стал быстро писать:
«Привет дорогой мой друг Дима! Очень рад, что у тебя все сложилось нормально, а то я, грешным делом, думал, что ты уже в дисбате отбываешь тяжелую службу. А насчет меня не беспокойся, контузия постепенно проходит, ногу собрали, хожу, правда, на костылях. Наверное, через месяца два выпишут и отправят домой, а там и ты подтянешься со своей невестой Варей. Жду не дождусь, когда сыграете свадьбу, согласен стать твоим свидетелем по второму разу. Ох и погуляем же тогда от души! Ладно, на этом заканчиваю, более подробно поговорим при встрече. До свидания, твой друг Валера».
В декабре восемьдесят пятого Седов уже был дома. Нога побаливала, но постепенно молодой организм стал брать свое; он стал разрабатывать больной сустав и вскоре забросил трость в дальний угол дома.
После нового года он поговорил с мамой:
— Хочу устроиться в милицию.
— Ты что Валера, какая милиция?! — ахнула мама. — Ты весь израненный, тебя не возьмут туда по состоянию здоровья.
— Нет, мама, я хочу в милицию, — упрямо повторил сын.
— А почему именно в милицию? — недоуменно развела руками она. — Есть же много гражданских специальностей, да и учиться надо бы тебе …
— Поговори с Юшковым, — поневоле прервал он маму. — Дядя Коля при желании поможет устроиться в милицию.
Полковник милиции Николай Васильевич Юшков был их дальним родственником. Он служил на ответственном посту в министерстве внутренних дел и, как справедливо рассудил демобилизованный солдат, для него не составило бы большого труда устроить его в милицию.
— Ну что с тобой поделаешь! — в сердцах воскликнула мама. — Так и быть, поговорю с Колей, но учти — если он откажет, то на этом успокойся и забудь про милицию!
Через три дня после этого разговора Юшков вызвал Седова. Полковник встретил его радушно, обнял и похлопал по спине, приговаривая:
— Сколько лет, сколько зим! В последний раз видел тебя еще школьником, а уже солдат, герой Афганистана!
— Да какой я герой? — засмущался тот. — Не успел толком повоевать, «духи»* (в данном случае душманы, те же моджахеды) в засаде подранили.
Усадив солдата на стул, Юшков стал расспрашивать:
— Какие раны получил?
— Тяжелая контузия, раздробленная левая нога.
— Как теперь чувствуешь себя? Голова не болит? Как с памятью? Не хромаешь?
— Постепенно прихожу в норму, голова немного побаливала, сейчас уже нет, не хромаю, на память не жалуюсь.
— Ранения занесены в военный билет?
— Да, о контузии есть отметка.
— Плохо…
Юшков походил по кабинету, о чем-то немного подумал и поинтересовался:
— Хочешь обязательно устроиться в милицию?
— Да, Николай Васильевич, только в милицию.
— А мать-то твоя не желает, чтобы ты работал в милиции, хочет тебя основательно подлечить.