— Да, там вода, но потихоньку убывает. Полностью уйдет после двадцатого.
Осмотрев сверху погреб, сыщик поинтересовался?
— В смотровой яме тоже вода?
— Нет, там металлический короб, вода не проникает.
— Ясно. Александр, скажи мне, какой у тебя был конфликт с соседом Тумановым?
— Пожаловался? — скривился Лосев.
— Нет, я случайно узнал от соседей при обходе домов.
— Да, был конфликт. Немного поддал и сижу на скамейке возле забора, никого не трогаю. Проходит мимо этот Туманов, а я кричу:
— Привет, бирюк! Че не здороваешься? Он, ничего не говоря, подошел и ударил меня в лицо. Я ему в ответ, завязалась драка. Тут выбежали бабы и разняли нас. Оказывается, этого Туманова за нелюдимость на работе обзывали бирюком, и он сильно обижался.
— Александр, скажи мне — кто живет напротив Димы?
— А черт его знает, — почесал затылок Лосев. — Тоже какой-то бирюк — ни с кем не общается, живет бобылем. Раньше в этом доме жила баба Даша, а как она умерла года два-три назад, появился этот. Говорят, какой-то родственник.
— А еще говорят, что Дима ходил к нему за инструментами, — добавил оперативник.
— За какими инструментами? — удивился мужчина. — Какие у него могут быть инструменты?
— Шанцевыми.
— Ааа, шанцевыми, — протянул Лосев. — Такого добра у него навалом. Он, вроде бы, работает землекопом.
— Землекопом? — напрягся Седов. — И что же он копает?
— Не знаю, он, по-моему, работает в ЖЭК-е* (жилищно-эксплуатационная контора).
— Кто-нибудь у него гостит иногда?
— Не знаю, не видел. Я же говорю, что он бирюк.
— Дима про него ничего не рассказывал?
— Только однажды у него брал лопаты, чтобы у меня на участке разгрести песок.
— Когда это было?
— Еще осенью прошлого года.
— Александр, ты вообще кого-нибудь подозреваешь в исчезновении Димы и Вари? Может быть, думаешь на кого-то, но боишься сказать об этом?
— Нет, я никого не боюсь и, если бы знал и догадывался о чем-то, давно сказал бы об этом следователю. Очень странная пропажа, в голове не укладывается такое.
— А Туманов?
— Нет, — помотал головой Лосев. — Уж насколько не люблю его, но на такое он не способен.
— Тогда Пичугин?
— Кто такой?
— Ну тот, который живет напротив.
— Не знаю, но тоже сомнительно. Ты почему думаешь, что их убили местные? Может быть, приехали какие-то бандиты и увезли в неизвестном направлении. Может быть такое?
— Все может быть, Александр, но я должен исключить всех в округе. Например, я сегодня исключил тебя из списка подозреваемых.
— Ты меня серьезно подозревал, что я мог грохнуть Диму и его супругу? — натянуто улыбнулся хозяин. — А раз уж заподозрил, то почему снял с меня подозрение?
— Я подозреваю всех, это моя работа, — отшутился сыщик. — Но я уверен, что человек, который увлекается техникой, авиамоделизмом и радиоэлектроникой, не может осознанно убить человека. Это, как раньше утверждали наши деды, что кузнец и пекарь не способны на подлое убийство. Случайно в пылу гнева могут открутить башку любому, но расчетливо — никогда, а в случае с Димой и Варей убийство заранее подготовлено с сокрытием тел.
— Это ты правильно заметил, — улыбчиво кивнул Лосев и грозно добавил: — Пусть только полезут ко мне — всех покоцаю к чертовой матери!
Решив, что больше не о чем говорить, Седов попрощался с хозяином:
— Ладно, Александр, спасибо за беседу. Я уже примерно понял, как вы тут жили с Димой еще со школьного периода.
Несмотря на поздний час, Седов постучался в ворота Вахрушевой. Та его встретила с радостью и по обыкновению стала накрывать на стол. Попивая чай, сыщик посетовал:
— Галина Кирилловна, уж который раз бываю у вас, а ни разу не застал Маришу — то она в гостях, то спит.
— Так ты, Валера, приходишь только ночью, — тихо улыбнулась женщина. — Вот удели время и приди днем в выходные.
— Приду, обязательно приду, — пообещал опер и сообщил: — Был у Лосева, провел беседу.
— И что говорит Саша?
— Ничего интересного. Сам удивлен таинственной пропажей Димы и Вари.
— Конечно, будет удивляться, — горько усмехнулась хозяйка. — Люди растворились средь бела дня словно в тумане.
— Галина Кирилловна, я зашел к вам поинтересоваться насчет соседа напротив. Он, оказывается землекоп.
— И что? — испуганно спросила она. — Ты думаешь на него, что он их закопал где-то?
— Пока не думаю об этом, но хочу его проверить. Расскажите мне об этой бабке Соломкиной.
— Она жила здесь с давних времен, — стала рассказывать Вахрушева. — Если мы построили свой дом в шестьдесят пятом году, она тут уже жила. Был у нее муж, звали Афоня, он умер в конце семидесятых. Есть у них дочь Люба, она вышла замуж и уехала в Красноярский край. Сама бабка Дарья была скандальной, ни с кем из соседей толком не ладила, постоянно жаловалась на всех участковому инспектору: то собака лает громко и не дает спать, то петухи рано будят ее, то сосед проехал на тракторе и растоптал ее цветы… Короче, была беспокойной соседкой. Когда я уехала к дочери в Ленинград, через год или два она умерла, и в доме поселился этот человек, я даже не знаю его фамилии. Сильно подозреваю, что он сын той Любы.