7. Еще я боюсь все время оставаться не спящим призраком. Я под угрозой вымирания, как снежный барс или йети. И я не хочу становиться Далай- ламой. В этом есть свои плюсы, но пока капитан Ксао, советник Трунгпа, Лоуренс Ринпоче, мама, папа и наша служба безопасности не выяснят, кто же поубил двадцать первого Далай-ламу, Грета Брин Брасвелл, которая, возможно, все-таки станет Далай-ламой, считает, что ее юная жизнь не стоит одного сушеного орешка из вакуумной упаковки. Может быть.
8. В тоннелях, соединяющих отсеки «Амдо», «Кхам» и «Юцанг», дрейфует призрак снежного барса. Пятна цвета золы разбросаны по белой глазури его меха. Глаза его сверкают из сумерек желто-зеленым, когда он пялится на двуногих вроде меня. Голограмма. Но я не знаю, откуда идет луч и как это сделано. Я вижу зверя во сне и разворачиваюсь, чтобы бежать прочь. Мое сердце колотится так, что вот-вот разорвется — и я боюсь, так и будет на самом деле.
9. Сакья Гьяцо провел много лет как не спящий призрак «Калачакры». Он никогда не впадал в спячку дольше чем на три месяца подряд и все время находился в предельной ясности сознания, как положено бодхисатве. Если он все-таки и ложился в гибернацию, это только потому, что на Гуге ему предстояло вести за собой девятьсот девяносто человек с корабля и быть духовным лидером для миллионов других адептов тибетского буддизма. А если не спящий призрак на самом деле умрет, может ли он стать взаправдашним привидением на борту страт-корабля? Честно, понятия не имею.
10. Раньше я не знала имен мамы и папы. Техник — это звание, а не имя. Техник Брасвелл женился на моей маме, технике Бонфис, на борту «Кала- чакры» (капитан Ксао принял их клятвы) на семьдесят четвертом году нашего пути. Техник Бонфис родила меня следующей осенью. Я одна из сорока семи детей, родившихся по дороге на Гуге. Спасибо, Ларри Ринпоче сказал, как зовут моих родителей: Саймон и Карен Брин. Сейчас я даже не знаю, они вообще друг другу нравятся или нет. Зато я знаю, потому что много читала, что С. Хокинг — астрофизик, который жил когда-то давно, — однажды сказал: «Люди не поддаются количественным измерениям». Ну так он был прав.
Я знаю еще много всякого разного, но только не то, кто же поубил двадцать первого Далай-ламу, если кто-то вообще такое сделал. Меня это здорово беспокоит.
Время в пути: 83 года
Компьютерные дневники будущей Далай-ламы, возраст 8 лет
В старых спекталях и наладонных картинках капитаны звездолетов обычно управляют кораблем из рулевой рубки, где за окнами или на экранах видна Великая Пустота. Но капитан Ксао, старший помощник Нима Фотранг и другие члены экипажа держат курс на Глизе 581, сидя в закрытом кокпите в верхней центральной трети огромадной жестянки, которая несет нас на Гуге.
Этот отсек называется «Кхам». Срезанные цветы в изящных вазах украшают помещение, где Ксао, Фотранг и экипаж делают свою работу. Там же на стене висит вытканная мандала «Калачакры» и нарисована большая фигура Будды в теле одновременно мужском и женском, со множеством лиц и рук. Ларри называет это помещение без окон комнатой управления и храмом.
Думаю, ему виднее.
Я прихожу в кокпит. Никто меня не останавливает. Я прихожу, потому что Саймон и Карен Брин отправились на много месяцев в свою капсульную дрему на нижнем уровне отсека «Амдо». А я, я живу призрачной жизнью здесь, наверху. У меня долг перед всеми на борту — мне так часто говорят — вырасти в полноценного Далай-ламу.
— А, вы хотите вести «Калачакру», ваше святейшество. Отлично! — говорит капитан Ксао.
Но он передает меня старшему помощнику Фотранг. Она тибетка. Фотранг в своем комбинезоне выглядит как мужчина, но запястья и кисти рук у нее женственные. Она плавает рядом, потому что искусственная гравитация отключена, и я вижу, что кожа у нее на лице нежная, будто только что от косметолога.
— Чем тебе помочь, Грета Брин?
У меня прямо дар речи отшибло, так я ей благодарна, что она не сказала «ваше святейшество».
Фотранг показывает мне консоль, где она следит за уровнем топлива в сбрасываемом баке. Бак находится позади жилого цилиндра. Топливо питает двигатель на антиматерии, который толкает нас вперед.
— Мы полагаемся на электронные системы, — говорит Нима Фотранг, — которые работают практически самостоятельно.
Но она и другие члены экипажа должны постоянно быть начеку. Хотя в систему заложены программы на случай, если что-то пойдет не так, они просигналят экипажу, даже если дежурных не будет в храме управления.
— Сколько нам еще добираться до Гуге?
— Через девятнадцать лет мы начнем торможение, — говорит Фотранг. — Еще через четыре года, если все пойдет по плану, мы проникнем в систему Глизе 581 и вскоре займем положение на стационарной орбите Гуге. Оттуда мы спустимся в ближайшие пригодные для обитания зоны, которые будем заселять и развивать.