Ника громко выругалась. Ну и ублюдок же этот дядя Якоб! Как можно совершить такое с маленькой девочкой? Поделом негодяю!
«Семнадцатое апреля. На рассвете мистера Трентона увела стража. Как мне рассказала Ланка, одна из молодых служанок видела, как дворецкий убил дядюшку. За убийство господина положено суровое наказание. На мои слова о том, что дядя Якоб пытался сотворить со мной, Ланка лишь посмеялась и сказала, чтобы я не врала. Все мои попытки рассказать о случившемся ночью оказались бесполезными — слуги не верили мне, ведь дядюшка предстал перед ними „добрым и благожелательным господином“. Похоже, теперь я осталась совсем одна…».
«Тринадцатое июля. Сегодня последний слуга ушел из дома. После смерти дяди, слуги начали забирать все, что можно продать, и уходили из поместья. Ланка убежала одной из первых, украв мои и мамины украшения. Со мной осталась только старая нянечка Роуз. Но она очень плохо видит и слышит, и с каждым днем все хуже ходит. Боюсь, скоро и няня уйдет от меня…».
Дальше лист был пуст, а с другой стороны не значились другие даты. Только несколько строчек внизу.
«Старая Роуз умерла, у нее остановилось сердце пару часов назад. Я одна в большом пустом доме, и не знаю, как жить дальше. У меня нет ничего и никого. Сегодня мой двенадцатый день рождения. Я не могу больше держаться. В ванной комнате, в шкафу, есть маленький острый нож. Думаю, будет лучше, если я вскрою им вены и навеки уйду из этого мира. Прощай, дневник. Всеми покинутая, Мари сент-Глэр…».
Ника закрыла потрепанную книжицу и тяжело вздохнула. На сердце было нехорошо — история, затронувшая этот дом, оказалась слишком ужасной, полной страданий и непонятых душ.
С другой стороны, теперь чародейке известно о проклятье, охватившем особняк. Здесь целый сонм темных призраков, появившихся из-за насильственной смерти или самоубийств: глава семейства, его жена, дочь и брат. Наверняка ни один из них не получил должного погребения, что и послужило толчком.
Вот только куда делись останки Мари? В ванной комнате Ника не видела ничего, даже отдаленно похожего на кости маленькой девочки. Да там в принципе не было никаких костей!
Ладно, это не так уж важно.
Ника поднялась, хлопнула в ладоши. Звук эхом разнесся по особняку, ему протяжным скрипом вторили стены.
«Нужно провести обряд очищения», — решила чародейка. — «Для этого мне понадобится магический круг, и найти связующий узел дома. Кажется, нечто похожее я наблюдала в холле…».
Спустившись на первый этаж, Ника прислушалась. Действительно, через холл дома проходили крайне плотные магические потоки, которыми можно воспользоваться для активации печати.
Достав из чемодана большой кусок мела, волшебница деловито начала чертить крупную формацию прямо на полу. Тут же сбоку прилетела потрепанная, почти истлевшая, книжка, больно ударив девушку в плечо.
— Что, просто так вы мне закончить не дадите? — процедила чародейка сквозь зубы. — Ничего, я-то вытерплю!
Упрямо сжав челюсти, Ника продолжила чертить формацию, а в это время предметы вокруг жили своими жизнями. Прилетевшая с кухни кастрюля попыталась нахлобучиться на голову магички, но один взмах рукой, с применением печати воздуха — и ненавистная утварь исчезла с глаз. Однако, стоило девушке вернуться к прерванному занятию, как порыв ветра швырнул ей в лицо горсть пыли, заставив закашляться, сплевывая грязь. С трудом протерев и глаза, Ника сформировала защитный кокон, не особо, правда, надеясь на его помощь — он был предназначен больше для отражения урона, чем для поглощения.