Рамиз Алиев
Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев
Для каждого, кто побывал там, притяжение полярных стран непреодолимо. Чувство абсолютной свободы, отстранённости от всего материального, кроме самого необходимого для выживания. Идеи, чувства, принципы, столь важные в обычной жизни, здесь теряют всякое значение; деньги, золото, драгоценности – всё это становится совсем ненужным мусором, с которым расстаёшься без сожаления. Законов общества больше не существует – на смену им приходят законы природы. Безмерное одиночество, в котором ты – властитель своей жизни. Раз ощутив, такое уже не забыть и не устоять перед соблазном.
© Издательство «Паулсен», 2016
От автора
Я, Измаил, был в этой команде; в общем хоре летели к небу мои вопли; мои проклятия сливались с проклятиями остальных…
Много лет назад я стал сотрудником одного научно-исследовательского института, возраст которого к тому времени уже перевалил за период полураспада. Моей профессией было изучение океана, но время для этого оказалось неподходящим – гигантский научный флот погибшей империи возил мешочников в Стамбул и Иокогаму, суда получше – богатых интуристов в Антарктику. В лабораториях капало с потолка и валилась пластами штукатурка – наука лежала в руинах. Но никому до этого не было дела.
Мне достался лабиринт помещений, напоминающих тёмное нутро корабля, соединённых запутанными переходами и железными трапами. Там находились подтекающие полуторакубовые ёмкости с радиоактивными отходами, приборы неизвестного назначения, склянки с реактивами («Высочайше утверждённое Фабрично-Торговое Тво Р. КЁЛЕРЪ И Ко ВЪ МОСКВѢ»); к некоторым из них я боялся прикоснуться – за десятилетия они стали опаснее гремучей змеи.
Но через пять лет работы в институте я случайно попал в первый рейс в Белое море, потом в Карское, потом рейсы стали ежегодными, и я проводил всё больше времени в море, всё меньше на берегу. Я не считаю это полярным опытом: в Арктике я был считанные часы, если не минуты – сходить на берег нам строжайше запрещалось. Долгие недели и месяцы, проведённые в полярных водах, я не покидал искусственную среду корабля, со мной был мой мир, сжавшийся до 69 метров в длину и 12,4 в ширину.
Самым трудным в этих рейсах было возвращение домой. Мне было неуютно среди людей, которые путали Новую Землю с Новой Зеландией и совсем не интересовались главными вещами: скоростью и направлением ветра, фазой луны, длительностью светового дня или таблицей приливов. После возвращения из рейса я долго ещё прятал на ночь посуду в ящики стола, чтобы не упала и не разбилась, если качнёт.
Наверное, мне до сих пор не по себе, иначе я не стал бы писать эту книгу. Мне хотелось хотя бы таким способом вернуться в Арктику, но, похоже, уже в последний раз. Мне было интересно над ней работать, и даже немного жаль, что работа наконец закончилась. Я буду счастлив, если кто-нибудь прочтёт её с тем же чувством.
Введение
Обстоятельства места
Раздел океана и начало исследований Арктики
4 мая 1493 года папа Александр VI выпустил буллу Inter caetera № 2[1], в которой отдавал испанской короне в вечное владение «все острова и материки, найденные и те, которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты, к западу и к югу от линии, проведённой и установленной от арктического полюса, т. е. севера, до антарктического полюса, т. е. юга, <…> названная линия должна отстоять на расстоянии ста лиг к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зелёного Мыса»[2].
Через год в кастильском городе Тордесильяс был заключён договор, закрепляющий раздел мира между португальцами и испанцами по «папскому меридиану», тем самым определив Америку Испании, а Восток – Португалии[3]. Сейчас это могло бы показаться историческим курьёзом, если бы не имело вполне реальных последствий. Документ на столетия вперёд определил сферы влияния ведущих держав и в немалой степени способствовал географическим открытиям в Арктике: обделённые морские нации, в первую очередь англичане и голландцы, вынуждены были искать обходные торговые пути в Азию – вдоль северных берегов Сибири и Америки. И именно им выпал шанс открывать новые земли в полярных широтах, тогда как ни португальцы, ни испанцы интереса к Арктике не проявили (рис. 1).
Рис. 1. Планисфера Кантино – португальская карта 1502 года. Показан берег Бразилии и проходящий через него «папский меридиан». Именно поэтому в Бразилии говорят на португальском, а в остальных странах Южной Америки – по-испански
3
«Папский меридиан» соответствует современному 46°37´ W. Тордесильясский договор любопытен ещё и тем, что стал прообразом будущего деления Арктики по секторальному признаку, на котором настаивали СССР и Канада. В 1926 году было выпущено постановление Президиума ЦИК «Об объявлении территорий Союза ССР, земель и островов, расположенных в Северном Ледовитом океане». Здесь, как и в папской булле, шла речь о предъявлении претензий на ещё не открытые земли. Другим примером деления суши по секторам стала граница Русской Америки и Канады (1825) по 141-му меридиану [140].