- Отвечай.
- Да, — выдавила она.
- А что нужно мужчине, у которого все есть, но вот этими пальцами, он три года не ощупывал женскую грудь?
Без предисловий, он опрокинул Леру на спину, прижал ее ноги своей ногой, одним движением, закинул руки наверх и сжал запястья. Окинув жадным, горящим взглядом, расстегнул блузку и прерывисто дыша, зашарил рукой в вырезе.
- Вы всем женам своих пациентов это предлагаете? — спросила, стиснув зубы от унизительной беспомощности, подавляя парализующий стыд и страх.
Он пьяно усмехнулся:
- Только тебе. Если бы не моя Тонька — потаскушка, мы с тобой могли бы встретиться, ты училась в медицинском, я преподавал. И не вздумай кричать! — приглушенно прошипел он. — Не забывай, ты сама пришла в гости к одинокому мужчине.
Лера напряглась и замерла, о том, чтобы освободиться не могло быть и речи:
- Я люблю мужа, — сдавленно прошептала, в ней еще теплилась наивная уверенность, что после этих слов, он не посмеет ничего с ней сделать.
- Я помню, — его голос и безумный взгляд, убили последнюю надежду, тело пробила крупная дрожь. — Ты хотела все продать, мыть полы, я же предлагаю тебе более приятный способ помочь мужу. Вот такие условия. Будем составлять договор или поверишь мне на слово?
Он навалился на нее, тяжело дыша, больно нажал на подбородок и завладел ее ртом, им двигал звериный инстинкт, жажда обладания.
Чужая рука сминала ее груди, чужие губы требовательно впивались в ее рот и язык. Слез не было, было отвращение и презрение к себе. И запах. Специфический, отталкивающий, чужой. Болезненный спазм скрутил желудок, она задохнулась, легкие разрывало от неудержимого кашля. Николаев отпрянул, отпустил ей руки и зажав рот она кинулась в ванную.
Судорожно вздохнув, глотнув воды она выпрямилась, но новый приступ тошноты скрутил ее. Она уже не обращала внимания, что Николаев стоит у нее за спиной.
- Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы ты ела?
Его "забота", звучала как насмешка.
- Холодильник пустой, покормить тебя нечем.
Она смотрела на него через зеркало и недоумевала.
- Вы что издеваетесь?
- Я тебе озвучил свое условие. Я не насильник, — он подошел и прижался к ней своим возбуждением. — Выбор за тобой. Если ты так любишь своего мужа, пусть для тебя это будет просто секс. На твоем месте я бы сходил в магазин и вернулся, конечно.
Глава 14.3
Держась одной рукой за перила, другой придерживая отяжелевшую голову, на полусогнутых, дрожащих ногах, она спустилась. Во дворе присела на скамейку, все еще находясь в прострации.
"Я не насильник", — невольно вспомнив его слова и прикосновения, она вздрогнула, провела рукой по расстегнутой блузке, трясущимися пальцами застегнула ее, оправила плащ, шарф видимо остался в квартире.
— Что это сейчас было? — задала она себе вопрос, наконец-то опомнившись от шока. — Белая горячка? Сумасшествие гениального врача? Временное помутнение рассудка? Что его толкнуло на безумный поступок? Сложные обстоятельства жизни? Вина жены? Три года без секса? Господи! Лера, о чем ты только думаешь?! Нет ему оправдания! Ты имеешь полное право написать на него заявление в полицию. А кто тогда будет делать операцию Саше? Он конечно отвратительный человек, наглый, неряха, но он — хирург. Сейчас нужно думать о том, что он может спасти Сашу. А цена этому, мое падение.
Она содрогнулась, сама мысль о возможности измены была ей отвратительна.
Она со вздохом посмотрела на мрачную пятиэтажку. Словно тюремная стена она загораживала двор от солнца и где-то там в окне-бойнице, ее ждет бес-искуситель, в руках у него весы, на одной чаше которых — жизнь, на другой — тело. Всего лишь тело. Разве не спала она с Мироном, когда любви уже не было, это была просто физическая близость.
А сейчас, к сожалению, решается вопрос, на что она готова, ради любимого мужа. Готова ли переступить через себя, ради его спасения? Как он отнесется к ее поступку, когда узнает? Не посчитает ли это изменой, предательством, а она сама, сможет посмотреть ему прямо в глаза?
Достав телефон, она покрутила его в руках. Только одному человеку она может позвонить и посоветоваться, но тогда Лида становиться соучастницей, третьим человеком, знающим об ее падении. Исключив такой вариант, она убрала телефон и пошла в магазин. Заполняя корзину продуктами, ни на секунду не отвлекалась от мрачных мыслей. В кафе заказала двойной кофе и десерт. Отчаяние заполняло душу, она тонула в безысходности. Удастся ли скрыть предательство или нужно будет рассказать? Хватит ли у нее сил решиться и будет ли желание жить дальше с тяжелой ношей в душе?
С ужасом вспомнила отвратительные касания и мутный взгляд. Спрятав лицо в ладони, она оживляла в памяти прикосновения мужа, разжигающие огонь, в котором было не страшно сгореть. Только с ним можно было падать в головокружительную пропасть блаженства, только его взгляд дарил безмерную любовь, в его объятиях хотелось утонуть и раствориться. Не было у них проходных ночей, дежурных поцелуев, даже легкий в лоб, перед работой, заставлял трепетать, с нетерпением ждать продолжения. Ведь может так случится, что в ее жизни ничего этого уже не будет, разве может она осквернить их любовь и нежность? Ее душа и тело принадлежат ему, любимому мужу, и пусть он всю оставшуюся жизнь проведет в инвалидном кресле, но их любовь будет чиста и непорочна. А сможет ли он смириться с такой жизнью, ведь это ее Сашка, он привык брать от жизни все, дышать полной грудью. Эмоции и противоречия разрывали грудь, вопросы, на которые не было ответов, ставили в тупик.
- Сашка ну дай хоть какой-нибудь знак, мне некому помочь кроме тебя!
Ответом ей была мучительная тошнота.
Нагруженная двумя пакетами с продуктами, она двинулась к Николаеву. Возле двери нерешительно остановилась, мелькнула мысль, закинуть пакеты и убежать. Но далеко ли она убежит от самой себя? Все-таки она склонялась войти в квартиру и действовать по обстоятельствам, в конце концов, она будет кричать. Николаев сам открыл дверь и взял из ее рук тяжелые сумки. За то время, пока ее не было, и с комнатой, и с Николаевым произошли изменения. Он был явно после душа, побритый и в чистой одежде. В комнате диван был заправлен шелковым покрывалом, бутылок в углу не было, но на подоконнике стояла полная бутылка коньяка и два стакана. Лера испугалась этого натюрморта, как будто увидела гильотину.
- Все будет хорошо, — Николаев подал ей стакан с жидкостью. — Выпей глоток, будет легче.
Глава 15
— Выпей глоток, не больше.
Взяв ее холодные ладошки в свои, он легко прикоснулся губами к кончикам ее пальцев. От него приятно пахло чистотой с отдаленными нотками лаванды. Он был притихшим и задумчивым, казалось водой с него смыло опьянение и спесь.
- Не надо меня бояться.
Она судорожно всхлипнула, страх сковал легкие, затрудняя дыхание.
- Андрей, — все же решила рискнуть. — Поймете вы или нет, но любовь мужа сильнее меня, я не смогу ее предать!
Он подвел ее к дивану.
- Сядьте. Не знаю, сможете ли вы меня простить? Затмение какое-то нашло, — увидев, как у нее задрожали губы и по щеке скатилась слезинка, присел перед ней на колени, посмотрел в глаза. — Лера, ты беременна? — спросил, но ответ знал наверняка, и опустил глаза сразу, за мгновенным озарением ее взгляда, не надо ей видеть его лицо в этот момент.
Сердце дрогнуло от догадки:
- Конечно, конечно же, — откинув голову назад, она рассмеялась. — Как я раньше не поняла, — приложив руку к животу, она почувствовала, прилив абсолютного счастья, такого трепетного, осязаемого, теплого и яркого, с привкусом горько-соленой морской воды. — Я так ждала этого, но из-за последних событий в жизни, совсем расклеилась.
Она ждала, смирения не было, верила, что это чудо когда-нибудь произойдет. Но время шло, а ее женское, так просто стремительно утекало, как врач понимала, что нужно обследование, но прежде, нужно поговорить с мужем, и каждый раз Лера малодушно пасовала. Лида ненадолго успокаивала, а она продолжала верить.